– А когда Машенька… возвращается? – деликатно спросила Елена Тихоновна, и Архипов понял, что речь идет вовсе не о Машеньке, а о квартире. – Или она пока побудет… у родных?
– Елена Тихоновна, она возвращается сегодня, – сообщил Архипов терпеливо, – я вам уже об этом говорил. Квартиру я ей верну, не беспокойтесь.
– Вы благородный человек! – вскричал Гаврила Романович. – Позвольте выразить вам наше…
– Спасибо, – перебил его Архипов, – большое спасибо. Мне нужно идти.
Итак, с ключами ничего не вышло – первая попытка с треском провалилась.
Надо искать книгу – может, вторая попытка окажется удачнее.
Архипов поднялся еще на один этаж и постоял на площадке.
Ему очень хотелось в свою квартиру – за железную дверь, где была Маша, то есть он надеялся, что она там. Магомедов присматривает за мальчишкой – и ни за что его не выпустит. В их распоряжении все время во вселенной – часа три, а может, и больше.
Они все успеют за эти самые три часа.
Надо было спросить у Гурия Матвеевича, не ушла ли она, а не стоять под собственной дверь и гадать. Что может быть проще – завести роман с понравившейся девушкой?
У него нет семьи, нет обязательств, нет неотданных долгов.
У нее вообще никого и ничего нет, только брат.
Зачем стоять под дверью?
«Пока же почитайте книгу, ту, что я в руках держала, когда обрушилась сверкающая тьма», – советовала ему Лизавета. Еще она сказала, что на все вопросы он знает ответы.
Он не знал ответа ни на один вопрос.
Что это такое – опять она шутила, взбалмошная, экзальтированная особа, оставшаяся такой и после смерти?!
Архипов решительно достал из кармана ключ и вставил в замочную скважину соседской квартиры. Потом в другую. Потом в третью.
Дверь открылась. Владимир Петрович вошел.
Хоть бы Лизавета вот сейчас ему помогла! Ну, появилась бы прямо сейчас, ну что ей стоит! Почему-то он должен бродить по ее квартире всегда в полном одиночестве и в полном же одиночестве принимать немыслимые решения – вроде того, например, чтобы увезти подальше труп Евгения Ивановича Маслова.
Увезти труп, выбросить ковер, спрятать нож, а все потому, что верил – это Маша убила.
Он верил и как мог защищал ее.
В квартире был застоявшийся душный воздух, и в этом воздухе Архипов почувствовал себя неуютно. Кроме того, Тинто Брасс, который обычно сопровождал его в вылазках, теперь спал дома на своей круглой подушке, или смотрел телевизор, или охлаждался на каменном полу ванной, или стоял на балконе и смотрел на красотку-доберманшу, жившую в противоположном крыле дома. Она любила посидеть на своем балконе перед Тинто Брассом.
Архипов сейчас с удовольствием тоже посмотрел бы на какую-нибудь доберманшу.
Он пошел по коридору, заглядывая по очереди во все комнаты.
Если у Лизаветы под кроватью лежал нож и Маша сдала его в утилизацию, а он потом снова оказался под диваном в гостиной, это может означать только одно – ножей было два.
Вряд ли он появляется сам по себе и ведет за собой смерть, право, вряд ли.
Скорее всего его кто-то принес и положил, продолжая игру в темные силы, которая так нравилась Лизавете.
Архипов вошел в ее комнату и остановился, прислушиваясь. В отдалении тикали часы, как будто шептали. В комнате у Лизаветы большие часы с латунным маятником уже не шли. Маятник замер неподвижно, и золотой начищенный круг выглядел печальным.
Она сказала ему, что читала книгу. В этом доме книг хватит на то, чтобы основать небольшую публичную библиотеку – полки вдоль коридора, полки вдоль стены в гостиной, полки в кабинете.
Интересно, кто такой был Александр Васильевич Огус, который женился на разведенной Лизавете и вызвал гнев супруги Гурия Матвеевича?
Архипов присел на корточки и заглянул под широкую, лебяжью, купеческую Лизаветину кровать.
На полу ничего не лежало, он уже заглядывал, когда искал нож. На столике рядом с кроватью никаких книг тоже нет. Есть газета – Архипов подошел, посмотрел и усмехнулся – «Московский комсомолец», очки и журнал «Здоровье».
На низких полированных шкафчиках стояли только стеклянные штучки, и никаких книг.
Где он станет искать?! И главное – что именно он станет искать?!
По притолоке Архипов простучал «Чижика-пыжика», нагнулся и еще заглянул под шкафчики. Лезть в лебяжью постель, застланную атласом, ему не хотелось. А вдруг то, что ему нужно, именно там?
Позвоночник скрутило в спираль, а спираль в нескольких местах еще завязалась в узлы. Архипов охнул, схватился за спину, попятился и плюхнулся в кресло.
Глаза вылезли из орбит. Лицо стало мокрым.
