От неожиданности он выпустил штангу. Штанга проехалась про предплечьям и со всей силой дала ему по шее.
Архипов заорал и заматерился, выбираясь из тренажера. Звонок захлебнулся и смолк. Тинто выплюнул наушник и гулко залаял.
Архипов наконец выбрался, схватил полотенце и утер капавший с физиономии пот.
Не иначе Гаврила Романович Державный пришел осведомиться, куда пропала девочка Маша, может, Владимир Петрович ее выселил? А то они с Еленой Тихоновной волнуются.
Архипов накинул на плечи полотенце, подошел к двери и посмотрел в «глазок».
Никого. Странно.
В разогретом и натруженном позвоночнике зажужжало острое веретенце – вж-ж, вж-ж…
Архипов еще раз посмотрел.
Подошел Тинто Брасс и сунул нос в щель.
– Кто там, Тинто? – негромко спросил Архипов. – Ты знаешь?
«Я-то знаю, – отозвался Тинто. – Сказать не могу, как всякая собака».
Архипов взглянул на него.
«Час назад я отвез труп юриста Маслова за Кольцевую и оставил так, чтобы утром его непременно нашли. Потом я еще снял ковер и запихал его в свою машину. Нож, которым был убит юрист, лежит в моем письменном столе.
Может быть, труп нашли гораздо раньше, чем я предполагал, и теперь хотят получить объяснения?»
Веретенце превратилось в шило, которое впилось и с хрустом проткнуло кости и нервы.
Архипов еще раз вытер лицо и распахнул дверь.
На площадке никого не было.
Тинто Брасс протиснулся мимо него и потрусил к лестнице. Архипов заглянул за угол и вниз.
Тинто лениво гавкнул.
– Вот как, – удивился Архипов. – А я думал, пенсию принесли.
На ступеньках стоял Макс Хрусталев, по архиповским сведениям, недавно отбывший в город Сенеж. Он стоял с задранной головой, неловко повернувшись и свесив длинные, как у орангутанга, руки. По грязным щекам было размазано нечто, подозрительно похожее на слезы.
– Здрасти, – выговорил он, завидев Архипова.
– Будь здоров, – отозвался Архипов. Шило выскочило из позвоночника и пропало, оставив только тупую нестрашную боль. – Ты чего печальный такой? Карточки украли?
– Че… чего?
– Поднимайся, – приказал Архипов. – Тинто, домой! Это ты названивал?
– Я, – признался Макс и шмыгнул носом.
В присутствии бога Тора из учебника истории никак нельзя было раскисать, но от облегчения и счастья слезы как-то сами собой наплывали на глаза. Он сопел и отворачивался.
Тор пропустил его в квартиру, на блестящую плитку, за которой простирался уютный ковер, следом тяжело вбежала собака, прогремели замки.
Все. Кончились беды.
– Хорош, – сказал Архипов, с отвращением рассматривая его. – Опять станем отмываться?
Макс молчал, расшнуровывая ботинки. Пальцы совсем замерзли, плохо слушались, а шнурки сырые, так сразу и не развяжешь.
– А сестрица ваша нам сказала, что вы в Сенеж укатили. Погостили, мол, пора и честь знать.
– Не, – объяснил Макс, – мы… собирались. Она меня на вокзал приволокла. А потом ее…
– Что?
– Увели.
– В отделение?
– Не, не в отделение. Двое каких-то подошли и увели.
Народная мудрость номер семь гласила – никогда не беги впереди паровоза. Придет время, и все узнается само. Народные мудрости никогда Архипова не подводили – до нынешнего вечера.
– Кто подошел? Куда увел?
– Я не знаю. Не, правда не знаю. Один в плаще, а второй в куртке. И увели.
– Куда?!
Макс стащил ботинки, выпрямился, сопнул напоследок носом и потер его рукавом.
– Не знаю, говорю же… А вы чего?