поклонник легкого жанра – никто из государственных деятелей не уходит с такой легкостью от щекотливых вопросов…»
«…ежегодное послание президента Федеральному собранию, задержавшееся в этом году почти на полтора месяца и все же состоявшееся на этой неделе, заставило всех государственных чиновников на время позабыть…»
Господи, сколько чуши написала его жена и сколько еще напишет!..
Как она всегда обижается, когда он так говорит о ее писанине! Но ведь это правда!..
Сергей Литвинов, всю жизнь занимавшийся теоретической физикой, обо всем на свете, кроме теоретической физики, думал примерно одинаково – чушь.
Вот. Нашел.
«…вся современная проза, которая, насколько можно судить по книжным развалам, сосредоточилась сейчас именно в женском детективе. Вечный спор о том, что можно считать литературой, а что нельзя, какая именно литература «высокая», а какая «низменная», борцы за «высоту» литературы, кажется, начали проигрывать. Рассуждения о том, что тиражи ничего не значат, – это просто попытка…»
И так далее, несколько страниц подряд. Сергей не нашел ни начала, ни конца, ни того места, из которого были изъяты «полстранички», обнаруженные в портфеле у мертвого Костика, но читать внимательно ему было некогда.
С бумагами в руках он поднялся с корточек и огляделся. Насколько он мог судить по характеру разгрома, любознательный жулик, более всего интересовавшийся именно бумагами,
Что, черт побери, он искал?
– Аристарх Матвеевич, – сказал он замученному чувством вины старику, топтавшемуся рядом и сокрушенно бормотавшему, как он недоглядел, – вы помните, как Кира месяц назад приезжала и жила здесь несколько дней?
– Еще бы! – воскликнул сосед. – Конечно, конечно, помню! Мальчик отдыхал с бабушкой, а у вас были дела, и Кира Михайловна жила здесь одна.
– К ней… никто не приезжал?
– Почему не приезжал, конечно, приезжали! С работы приезжали, несколько раз! Она даже пожаловалась, что вот, мол, вырвалась на недельку из городского шума, так сказать, убежала от жизненной суеты, но и тут ей не дают покоя.
Кира никогда не сказала бы «от городского шума» или «жизненной суеты».
– Я потому так и подвел вас, Сергей Константинович, что машина эта у ворот показалась мне очень знакомой, я даже решил, что это вы приехали! Теперь мне трудно разобраться, их так много стало, этих машин, не то что раньше, когда в пятьдесят шестом мы с Виленой Игоревной купили «Победу»! – Он поморгал старческими глазами, сунулся поближе и спросил с надеждой: – Может, чайку, а, Сергей Константинович? С малиновым вареньем, а? Леночка варит замечательное варенье, даже, я бы сказал, конфитюр! И чаю горячего! Сегодня на станции продавали калачи, и я, знаете ли, не удержался. Купил. Горячий индийский чай с калачом и малиновым вареньем! В качестве компенсации, так сказать, за причиненные неудобства.
– Не было никаких неудобств, – сказал Сергей неловко, – что вы, Аристарх Матвеевич! Я… мне… я боюсь, что…
Старик покивал, как бы ободряя Сергея, как бы заранее прощая ему отказ от индийского чая с калачом и вареньем, и переступил своими мягкими валенками, и Сергей продолжил решительно:
– Я сейчас приведу здесь все в порядок. Мне ведь решетку надо на место поставить! И… – по привычке он взглянул на часы, – …минут через сорок приду к вам. Договорились?
– Конечно! – пылко воскликнул Аристарх Матвеевич, вознамериваясь немедленно броситься и обрадовать Леночку, что у них сегодня будет гость, который по достоинству оценит ее «конфитюр». И на некоторое время можно будет даже вообразить, что к ним приехал сын, много лет назад утонувший во время какой-то дальней экспедиции, и Леночка станет суетиться и ухаживать, и достанет чистую скатерть, и чашки с пастушками и пастухами, и уберет со стола обувную коробку, полную лекарств, – свидетельство того, что время уходит, его почти уже нет, и ничего не изменить, не поправить, не начать заново, и никому не съесть весь малиновый «конфитюр», который она такая мастерица варить!..
– Спасибо, – пробормотал старик, как будто Сергей сделал ему невесть какое одолжение, – большое спасибо, Сергей Константинович!.. У нас калитка немного… покосилась, так вы ее толкните получше.
– Я через забор, – улыбнулся Сергей.
Спрашивать об этом не следовало, но он все-таки спросил:
– А из Кириных гостей никто… на ночь не оставался?
– На ночь? – наивно удивился сосед. – Нет, ну что вы! Здесь же до Москвы недалеко! Все, кто приезжал, сразу же и уезжали.
Значит, героя-любовника она в Малаховку не взяла. Глупо было радоваться, но Сергей все-таки обрадовался.
– А кто у нее тогда бывал, вы не запомнили?
Аристарх Матвеевич подумал немного.
– Нет, – сказал он виновато, – не запомнил. Какой-то мужчина был, солидный. Прошел и поздоровался. Девушка какая-то, сильно надушенная. Раньше считалось дурным вкусом, а сейчас… – Тут он сконфузился немного. – Валентина Степановна приезжала, да! Заходила к нам с Леночкой.
Лицо его осветилось приятным воспоминанием, как к «ним с Леночкой» заходила Валентина, и он продолжал:
– И еще один приезжал, но в дом не заходил. Машина такая… большая, темная.
