– У меня нет, – повторил он в медленном раздражении. – Найди мне его сейчас же.
Все дело в том, что он «неорганизованный». Если бы он был «организованный», он бы и сам знал, где у него что, и ему не нужна была бы никакая секретарша. А так, раз «неорганизованный», то и получается, что он никогда не знает, что и куда засунул.
Куда он мог засунуть труп?!.
– Разрешите, я посмотрю, – вежливо попросила Маша. – Или мне со своего компьютера посмотреть?
– Нет уж, – возмутился он, – смотри с моего! И так сколько времени потеряно!
Она подошла.
Повеяло духами и еще чем-то женским и теплым, как будто ты с холодной улицы, с дождя и ветра, когда кажется, что вот-вот пойдет снег, и дальние тучи сизым краем уже легли на бурую раскисшую землю, и собака трясет ушами и смотрит жалобно и серьезно и просится обратно под крышу, входишь в домашнее живое тепло, и внутри этого тепла горит камин, букет последних астр сияет в старинной голубой вазе с отколотым лепестком, душистый чай остывает в пузатом чайнике, и в полированной поверхности стола отражаются тонкие руки в рукавах теплого платья.
Вот так ему представлялось. Недаром он был писатель.
Маша положила свою коричневую папочку на круглый шахматный столик – он очень любил этот столик, хоть в шахматы за ним никогда не играл! – и решительно направилась к столу. Так решительно, что ему показалось, будто она засучивает рукава.
Она все делала очень решительно и необыкновенно серьезно, как участковый в кино, который то и дело повторяет суровым голосом: «Я на работе!»
Рукава она засучивать не стала, боком протиснулась к его рабочему месту. Ему почудилось, что она втянула живот.
Ну конечно.
Из чувства противоречия и отчасти затем, чтобы показать, кто в доме хозяин, он не стал вставать, лишь чуть-чуть отъехал в сторону, самую малость. Маша деликатно нагнулась, так, чтобы не поворачиваться к нему задом, уставилась в монитор и моментально распатронила все его файлы.
Он никогда не умел так обращаться с адской машиной. У него она все время «глючила» – глотала страницы, перескакивала из документа в документ, висла и не отправляла почту.
– Ну что? Нашла?!
– Нет пока. Сейчас найду.
– Говорю тебе, что у меня этого трупа нет. Труп мужика есть, а трупа бабы нет! И искать нечего.
– Одну минуточку подождите, Дмитрий Андреевич.
– Ты должна называть меня Аркадий.
– Мне не нравится.
– Какое это имеет значение! Я стал Аркадием задолго до того, как ты родилась.
– Вы себе льстите, – пробормотала непочтительная секретарша Маша. – Вот. Это тот труп, который вы искали?
– Где?
Он уставился в монитор.
Ну, конечно, он знал, что она найдет. Она всегда все находила. Но существовали определенные правила игры, которые нужно соблюдать, и они оба соблюдали их беспрекословно.
Некоторое время он читал, напоминая себе, что должен сохранять на лице недовольную мину. Это был именно тот файл, который потерялся.
Он читал. Маша стояла у него за спиной.
– Ну что, что? Долго ты будешь там торчать? – ворчливо спросил он через некоторое время. – Ну нашла, и спасибо тебе большое!.. Можешь идти.
Маша пошла к выходу и у самой двери остановилась и помедлила. Он видел, что она медлит.
– Что еще?
– Дмитрий Андреевич, нам бы еще киевскую поездку обсудить. Когда мы сможем?..
Он поднял глаза от компьютера.
– Зачем?
Секретарша смотрела, склонив голову, как сорока. Потом моргнула, тоже совершенно по-сорочьи.
– Зачем нам обсуждать киевскую поездку? – спросил он раздраженно. – Ты что, не можешь ее сама с пресс-службой обсудить? Позвони Веснику и все с ним реши. Первый раз, что ли?
– Не первый, – с тихим упрямством сказала секретарша, – мы с Ильей Юрьевичем уже все обсудили, и теперь нужно, чтобы вы сами… Чтобы вы одобрили программу.
Он пробарабанил пальцами по клавиатуре и как будто выстрелил длинную фразу.
Фраза была следующая: «Пошли вы к черту все!»
Он почитал ее сначала слева направо, а потом справа налево.
