– Тимка! – завизжала Катерина. Он ее придавил. – Слезь с меня немедленно!
– Ни за что, – объявил Тимофей. – Я тиран, а ты – моя личная собственность и должна терпеть все мои выкрутасы. Не будешь в другой раз шастать голой в моем присутствии.
Она хохотала и брыкалась, вода лилась на пол, белоснежная легкая пена застилала Тимофею глаза, он ласкал под водой скользкую и горячую Катерину и дышал с трудом – так она его возбуждала.
Господи, как он жил без нее? Разве он жил без Катерины? Какая унылая и безрадостная штука – жизнь без Катерины.
– Тим, – обратилась она к нему, когда спустя полчаса они вылезли из ванны, – так что там за дела с юридической службой? Мне Абдрашидзе сказал что-то такое, совсем невнятное. И Приходченко, по-моему, темнит.
– Да они не знают ничего. – Тимофей застегивал джинсы. В качестве домашней одежды он признавал только джинсы, в халате доходил от спальни до ванной и наоборот. – Прошляпили все, что могли прошляпить, а теперь темнят.
– Статью я видела, – сообщила Катерина задумчиво. – Ты что будешь, йогурт или омлет?
– Омлет и йогурт, – сказал Тимофей. Есть ему совсем не хотелось, но он любил смотреть, как она готовит ему по утрам. В этом было что-то совершенно особенное. Как в фильмах про любовь.
– Расскажи мне, – попросила она, взбалтывая омлет в керамической мисочке. – Я ничего не поняла. Шубин воровал у тебя?
– Выходит, что так, – ответил Тимофей не слишком охотно. Он уже принял решение, и не имело смысла обсуждать это еще раз. – Выходит, что воровал.
– Ты уверен?
Он вздохнул. Отвязаться от Катерины, когда она не желала, чтобы от нее отвязывались, было невозможно.
«Ты истинная жена своего мужа», – говорил о ней тесть Дмитрий Степанович.
– Дудников скажет, уверен я или не уверен. Он этим делом занимается.
Дудников был шефом службы безопасности.
– Знаю я, как Дудников занимается, – пробормотала Катерина недовольно. – Ему самое главное – компромата набрать побольше. Он у тебя наследник товарища Берии. Ты не знаешь, они не родственники?
– Кать, я что, должен сам заниматься расследованием таких дел? Или ты на себя возьмешь? – спросил Тимофей довольно холодно. – Дудников соберет мне факты, а я потом решу, что с этими фактами делать. И так, видишь, все валится – и Долголенко этот гребаный, и Шубин, и журналисты…
– Я не верю, что он такой… непрофессиональный жулик, – сказала Катерина твердо. – Может, он и делал какие-то дела в обход тебя, но не так топорно, как написано в статье. Это я тебе точно говорю, Тимыч. Я его не знаю совсем, может, он, конечно, подлец первостатейный, но он точно не дурак.
– Был бы дурак, я бы его не держал так долго, – пробормотал Тимофей. – И кого на его место брать, не знаю.
– Подожди, – посоветовала Катерина осторожно. – Не бери никого. Не ровен час увольнять придется.
Тимофей неожиданно улыбнулся, поймал ее за халат, притянул к себе и поцеловал вкусные, пахнущие кофе губы.
– А вот тут ты не права, дорогая, – объявил он, близко глядя ей в глаза. Потом перевел взгляд на ее губы, словно примериваясь, и поцеловал снова. – Возьму. Завтра же возьму. И не кого-нибудь, а того, за кого больше всех просить будут.
– Кто будет просить? – не поняла Катерина.
– Не знаю, – ответил Тимофей Ильич. – Посмотрим.
Лидия задумчиво и методично включала и выключала настольную лампу. Желтый свет загорался и гас. Когда он загорался, лежащие перед ней бумаги казались серыми, а когда гас – бледно-голубыми.
– Ты что? – спросила Нинулька. – В раздумьях?
– Пожалуй, да, – согласилась Лидия. – Пожалуй, в раздумьях.
– Ты знаешь, вчера к Леонтьеву приезжал твой герой, – понизив голос, доверительно сообщила та. – Ну этот, про которого ты написала. Скандал был жуткий. Леонтьев его еле выставил. Он буянил, требовал, чтобы ему показали документы. Ты его не видела?
– Нет, – ответила Лидия.
– Странно, – удивилась Нина. – Его все видели. Где ж ты была?
– В туалете. – Лидия сказала чистую правду. Странно, что Тамара Петровна ничего не разболтала про инцидент на лестнице. Просто кремень, а не Тамара Петровна.
Нина нашла в столе заварку и насыпала в чашку.
– Хочешь?
Лидия отрицательно покачала головой.
– Ты что такая мрачная? Боишься?
– Боюсь, – созналась Лидия. – Оказывается, в разоблачительных статьях нет никакого кайфа.
– Смотря в каких, – весело сказала Нина. – Я тебя уверяю, что Доренко от своих разоблачений
