Она проиграла. Она ввязалась в сложную партию и проиграла на втором ходу. Даже не на пятом.
Дура. Идиотка.
Она пнула ногой стол и тут же замерла от раздавшегося резкого звука.
Так, все. Нужно уходить.
Лидия осторожно поднялась с кресла, стараясь, чтобы оно не скрипнуло, сверху посмотрела на ящик и задвинула его поглубже, чтобы оставить все как было. Ящик перекосило, и пришлось нагнуться, взяться за него двумя руками и хорошенько встряхнуть. Крошечная кассета вынырнула из бумажных глубин и, как по горке, съехала к передней стенке.
Она узнала ее. Это была та самая кассета, которую она нашла в собственном почтовом ящике после того, как получила документы. Кассета с записью разговора Егора Шубина с каким-то неизвестным. Разговора, в котором шла речь о пресловутой фирме «Континенталь».
Взять или не взять?
Бумаги – другое дело. Никто и никогда не узнал бы, что она снимала с них копии. Она оставила бы все в прежнем виде. Кассету она переписать не может. Она может ее только украсть. Не найдя кассету, Леонтьев поймет, что в кабинете у него кто-то был, и вычислит, кто именно.
Взять или не взять?
Шаги в коридоре. Быстрые и решительные. Лидия узнала бы их даже через сто лет.
– Игорь? – В приглушенном голосе Смирнова удивление. – А мне с утра сказали, что ты где-то на стороне – то ли в Думе, то ли в Совете Федерации.
– Президент не приехал, и нас выпроводили. – Леонтьев возился с замком. Лидия закрыла глаза. Ящик оттягивал ей руки.
Все. Доигралась. Сейчас он войдет, и… Эта мысль как будто вернула ей самообладание. Она проворно и бесшумно задвинула ящик, в последний момент выхватив из него кассету. Кассета показалась невесомой, как будто ненастоящей.
Ключ повернулся второй раз.
Деваться некуда. Кабинетик крошечный, и нет никаких смежных помещений, ни комнаты отдыха, никакого другого закутка.
«Господи, помоги мне!..»
Она метнулась в сторону, перескочила через корзину для бумаг и юркнула под стол для переговоров. И задвинула себя креслом.
Распахнулась дверь, вспыхнул свет.
Корзина для бумаг, которую она задела в своем кенгурином прыжке, покачивалась из стороны в сторону.
«Господи, господи, смилуйся надо мной…»
Скрипнула дверь шкафа, в который Леонтьев вешал свое пальто. Прямо у нее под носом прошли лакированные ботинки. Правый был чем-то выпачкан. Лидия зажмурилась.
Прошуршало по ковролину кресло, перематывая пленку, запиликал автоответчик.
– Игорь, – раздался сочный бас, – позвони Маришке, у нее какие-то новости относительно РИА. То ли назначения, то ли увольнения. Пока.
Леонтьев пробормотал что-то невнятное.
– Милый! – Голос нежный и чистый, как горный ручей. – Ты уехал и даже не попрощался. Я на работе. Как мне тебя найти? У тебя мобильный не отвечает.
– Игоречек, это мама. Папе вчера прописали децинон, может, ты купишь? В нашей аптеке нет. Звонила Маша, сказала, что в субботу вы заедете. Может, и лекарство завез бы?
– Децинон, – повторил Леонтьев. Зашуршала бумага. Очевидно, он записывал название.
В дверь постучали. Лидия вздрогнула так, что чуть не стукнулась головой о крышку стола, и что есть силы сжала кулаки.
– Игорь! – Голос Тамары Петровны. – Как хорошо, что ты приехал. Зайди прямо сейчас к Сергею. – Так звали главного. – Что у тебя с мобильным? Я тебе полдня звонила.
– Батарейки сели, – ответил Леонтьев недовольно. – Сейчас иду.
Лидия замерла. Он выдвинул ящик, вытащил какую-то папку, прямо перед ее носом похлопал себя по карманам, проверяя, есть ли у него сигареты. Потом поднялся, опять прошуршало кресло, прошли мимо лакированные ботинки, открылась и закрылась дверь.
Ушел.
Теперь самое главное – быстро. Быстро и аккуратно.
Лидия выбралась из-под стола, пихнула на место кресло, лихорадочно одернула задравшуюся брючину, кинулась к двери, цепляя каблуками ковролин, и приникла ухом к белому пластику.
Вроде все тихо. Она осторожно надавила ручку и посмотрела в образовавшуюся крошечную щелку.
– Шевелеву не видели?! – закричал откуда-то Смирнов. – Ребята, куда делась Шевелева?
Он не в коридоре, скорее всего на лестнице. Лидия проворно, как уличная кошка из подъезда, выскользнула в пустой коридор и опрометью бросилась в другую сторону.
– Да вот она носится! – Где?
