– Неужели?
– Ну да. Она сказала, что продаст его первому, кто захочет купить, и не стала торговаться. И продала.
– Она просто дура, – сказала Света громко, – это ужасно, так продешевить! Ей говорили, что оно стоит около ста, а она продала за шестьдесят. Ну? Не дура?
– Светка, замолчи! Кирилл, иди переодевайся! Ты уже давно должен уехать! Где твой костюм?
– В машине. Насть, – сказал он быстро, – мне сначала нужно увидеть Соню. Можно? Или она стоит голая посреди комнаты?
– Зачем сейчас? Господи, ты ее только расстроишь! Мама, подожди, я тебя сама накрашу. Зося Вацлавна, свечи нашли? Кирилл, иди за костюмом. Мы сейчас опоздаем!
– Настя.
Она замолчала на полуслове и уставилась на него.
– Пошли, – велел он и потянул ее к лестнице, – мне нужно поговорить с Соней. Давай-давай. Пошли.
– Слушай, – засмеялась она, – я понимаю, почему твой бизнес процветает. Отвязаться от тебя невозможно.
– Ты очень красивая, – шепнул он, когда они поднялись по лестнице и оказались как бы над эпицентром тайфуна, – я не ожидал, что ты окажешься такой красивой.
– Это что? – спросила она подозрительно. – Комплимент?
На ней было узкое нежно-зеленое платье до пола. Кирилл ничего не понимал в женских платьях, но это было самое выдающееся из всех, что он когда-нибудь видел. И жемчуг на стройной шее был на удивление кстати, и волосы подняты вверх и заколоты как-то необыкновенно, и глаза были как у лесной колдуньи – огромные, зеленые, страшные.
– Что мне делать? – спросил Кирилл жалобно. – Как жить?
Она засмеялась и поцеловала его.
– Хорошо, что я еще губы не накрасила. И не приставай ко мне, я и так нервничаю! – Она стряхнула его руку со своей голой спины и открыла дверь. – Соня, Кирилл приехал! Я его привела. Девочки, здесь все одеты?
– Она меня привела! – пробормотал Кирилл и шагнул в Настину комнату.
Окна были распахнуты, и ветер шевелил лимонные шторы, и везде были цветы, даже на полу за диваном стояла пузатая ваза. На кровати под цветастым пологом валялись какие-то коробки, ленты, свертки в бантах и сверкающей подарочной бумаге. Две незнакомые девицы щебетали у туалетного столика, на котором среди флаконов и тюбиков почему-то оказались туфли – солнце переливалось в пряжках.
Соня неподвижно стояла перед зеркалом и обернулась, когда он вошел.
– Кирилл!
Девицы замолчали. Взметнулись белоснежные пышные юбки, пролетел шлейф, открывая остроносые туфли и белые чулки, задрожал локон, искусно выложенный парикмахером вдоль длинной шеи, и Соня кинулась к нему, и обняла, и прижалась щекой к его майке.
– Как хорошо, что ты приехал!
– Конечно, приехал. Еще бы я не приехал!
– Я же тебе говорила, не надо ее расстраивать, – сказала Настя позади него и шмыгнула носом, – но тебя разве остановишь!
– Сонечка, я привез тебе цветы, – быстро проговорил Кирилл, – я тебя поздравляю. Я так… рад за тебя!
Он оглянулся на Настю, но она не стала ему помогать.
– И я рада, – сказала Соня, оторвалась от него и посмотрела ему в лицо.
Глаза у нее сияли, зубы блестели, кожа была розовой и свежей. Шея у нее неожиданно оказалась длинной, и талия нашлась, и грудь в вырезе белого платья.
– Я хотел тебе сказать… – начал он, снова оглянулся на Настю и замолчал.
– Мы пойдем вниз! – объявила догадливая Настя, – девчонки, пойдемте вниз. Кирилл, нам уезжать скоро, ты не забыл? Ты же еще без костюма!
– Зато мне не надо делать макияж, – пробормотал он.
Ему хотелось, чтобы все побыстрее закончилось. Девицы проследовали к выходу, и у самой двери он поймал Настю за хвост платья и втянул обратно.
– Ты что?
Он вздохнул и захлопнул дверь.
– Я хочу кое-что тебе подарить, – быстро сказал он Соне и полез в портфель, – прямо сейчас, пока ты еще не вышла замуж.
Соня переглянулась с Настей, и Настя переступила ногами и вытянула шею, чтобы посмотреть, что он собирается дарить. Даже по ее носу было видно, как ей любопытно.
Он выудил из портфеля квадратную плоскую коробку. Очень простую бархатную коробку.
– Вот, – сказал он и сунул коробку Соне в руки, – это тебе. Может, ты наденешь?
