Секта 'слуг седьмого дня' возникла в Америке в период колонизации страны. Основал секту какой Джошуа Паркер, он же стал ее первым 'живым богом'. В условиях жестокой борьбы за существование среди суровой, дикой природы и враждебных индейских племен большинство религиозных организаций того времени имела полувоенный характер. Такой была и секта 'слуг седьмого дня'. Эта секта делилась на семерки, которые получили название 'кораблей', во главе 'корабля' стоял 'рулевой'. Семья кораблей 'образовывали' седмицу ', ею руководила' совет семи вождей '. 'Рада' выбирала 'семь драконов'. А над 'драконами' стоял 'живой бог', которого избирали из своей среды 'драконы'. 'Богу' подчинялись все, он не отчитывался ни перед кем. В секте царила необычайно строгая иерархия и жестокая дисциплина: только за попытку оспорить хотя бы 'кормчему' ослушника немедленно убивали, а потом, когда нравы смягчились, навсегда изгоняли из секты. Всем остальным 'слугам' строжайше запрещалось поддерживать с такими любые связи, и путь к секте закрывался для непокорных навсегда.
Касается 'теоретической' стороны, то она у 'слуг седьмого дня' всегда была туманной и путаной. Они верили и в 'конец света', и в 'приход Мессии', отвергали все без исключения существующие религии и считали, что только они 'уходят к спасению'. Но общий смысл всех этих туманных рассуждений сводился к одному: воспитывать у рядовых членов секты безоговорочную покорность, пренебрежение к жизни, готовность умереть по первому приказу 'вождя' и вообще 'старших'. Это тоже диктовалось интересами военной борьбы колонизаторов против коренных жителей – индейцев, которые не хотели повиноваться захватчикам.
Проходили десятилетия. Секты 'слуг седьмого дня' постепенно начали возникать и в других странах, в том числе и в России. Однако 'гаванью кораблей', 'местом пребывания драконов', как и раньше, оставалась Америка. Там безвыездно жил и 'бог'.
Военный характер секта с годами потеряла, но дисциплина и чинопочитание оставались в ней прежними. Все так же от каждого вступающего в секту 'слуг' требовали присяги в беспрекословном повиновении 'старшим'.
Такие же порядки царили и в секте, созданной в Энск. Формально секта не поддерживала связи со своими заокеанскими единоверцами, в действительности же, нелегальный связь существовала.
Силаев уверял, что Капров, ведавшего финансовыми делами секты, сначала скупал у иностранных моряков только 'товары' и перепродавал их с 'наценкой'. А потом как-то так получилось, Силаев и сам не знал как, что вместе с 'товаром' начали поступать и книжечки религиозного содержания. их брали, читали …
– Ну, в этом мы еще разберемся, – перебил Воробьев 'кормчего'. – А зачем вам нужен был Ситник?
Припертый к стене, Силаев нехотя рассказывал.
Капров, который часто встречался в 'торговым делам' с Ситником, понял, что он – 'карась с хорошим кошельком'. Рассказал об этом Силаева. Тот сумел познакомиться с Ситником, войти к нему в доверие. План Силаева и Капров был прост: привлечь неудачника к секте и постепенно обобрать.
Сытник, одинокая, неуравновешенный человек, все больше проникался мистическими настроениями, все с большим доверием относился к Силаева, умевший подчинять себе людей слабой воли. Уже через месяц Сытник по приказу 'вождя' перевел часть своих денег из именного вклада на предъявительский. Затем нового 'слугу' уговорили 'принять подвиг' – засесть в подвал на три года. А между тем Силаев и Капров надеялись захватить все его деньги.
Но вот появился человек, который разрушил все их планы.
Кто этот человек, откуда, Силаев не знал. Первый раз он пришел в молитвенный дом с переводчиком и представился Томасом Блэквуда. Оставляя дом, сунул хозяину в карман пакет. Это был 'седьмой лист' – высшая святыня для 'слуг'. Дает 'седьмой лист' только 'бог', поэтому владелец 'письма' действует якобы от имени 'бога' и повиноваться ему надо, как 'богу'.
Вечером Блэквуд появился сам. В руках у него был чемодан. В этом чемодане оказался еще один – старый, потертый. Его Блэквуд оставил в Силаева. 'Кормчий' хотел проверить, что в чемодане, но он был заперт. На следующий день Блэквуд пришел снова с переводчиком, потом опять сам.
Силаев уверял, будто он долго отказывался помогать Блэквуд, но тот настаивал, угрожал смертью, и, наконец, Силаев пришлось подчиниться.
'Вот теперь понятно, почему этот сектант перепугался в сберкассе, – подумал Воробьев. – Мошенничество с Ситником ничем особенным не угрожало, он боялся, что откроется помощь Блэквуд '.
Решили использовать намерение Ситника 'принять подвиг'. Силаев сказал Ситнику, что место для отшельничества еще не готово, надо немного подождать. А между в подвал вместо него полез Блэквуд. Он просидел там долго, именно ему и сделал свой первый 'визит' Жора Чередниченко. Затем Силаев купил Блэквуд железнодорожный билет и посадил его в поезд …
– До какой станции билет? – Перебил рассказ Воробьев.
– В Винницу, – ответил Силаев. – Только он не туда ехал, гражданин начальник. Я слышал, как он в справочном бюро о поезд из Винницы на Кленов спрашивал, Я вам все, гражданин начальник, как на исповеди … Прошу заметить и учесть мои откровенные признания.
– Далее.
Тот самый день, когда Блэквуд оставил Энск, Силаев сообщил Сытника, что 'келья' приготовлена. Сытник навел порядок у себя в комнате, потом направился за город и убрал в своей избушке, задержавшись за этой работой до вечера. Вечером к нему пришел Силаев с Капров, и все трое поехали в молитвенный дом. Сытник сел в яму, где сидит до сих пор.
– Запишите: утром туда надо послать врача, – приказал Воробьев своему помощнику. – Боюсь, не религиозное безумие в него.
– Истинно, истинно говорите, гражданин начальник, – сразу подхватил Силаев. – Разве можно так …
Воробьев не выдержал:
– А кто довел до этого! Ваша работа … На деньги его польстились … Продолжайте …
Дальнейшая рассказ Силаева была короткой.
Деньги на предъявительские вклады Ситника оба раза получал Карпов. За риск, связанный с этой операцией, он брал две трети суммы, а третью отдавал Силаева. Затем Капров арестовали. Силаев долго мучился: жаль было бросать 'зря' деньги на третий книжке и вместе с тем боялся идти в сберкассу. Наконец, решился.
Боясь, чтобы его не постигла судьба Капров, 'вождь' решил захватить деньги и сбежать, бросив сектантский 'корабль' на волю бушующих житейских волн. Трюк с телефонным звонком в сберкассу был рассчитан на то, что сотрудники уголовного розыска, когда они ждут 'вкладчика', поверят звонке и уйдут. Оформив все необходимые документы для получения денег Сытника, Силаев все же не хотел, чтобы знали, кто забрал эти деньги.
– Ясно, – мрачно сказал Воробьев. – Все ясно … Ну, гражданин Силаев …
– Я к вашим услугам, – сказал, немного поднявшись, 'кормчий'. Круглые глазки его забегали, ловя взгляд Воробьева.
– Нет, ничего, – отмахнулся Воробьев, понимая, что стыдить Силаева зря, не такой он человек. – Этот ваш… Блэквуд… Оба чемодана с собой забрал?
– Один, только один, гражданин начальник. Старик.
– А второй, с которым он после 'самоубийства' до вас появился?
– Не знаю, не могу понять, куда делся.
– Не крутите, Силаев!
– Вот как перед богом, гражданин начальник! В подвал он с обоими чемоданами влез, а когда вышел, смотрю – в руке у него один.
– Не врете? – Нахмурил брови Воробьев.
– Гражданин начальник! – Силаев скорчил оскорбленную гримасу. Оловянные глазки его жалобно замигали. – Я перед вами – весь. А нисколько, ни крупинки не утаил.
– Проверим, все проверим, – пообещал Воробьев, поднимаясь со стула. – А теперь собирайтесь, гражданин Силаев …
С арестом Силаева 'плохое дело' распуталось окончательно. Стало понятно, почему Блэквуд
