— Разве тебе не нравятся наши комнаты? — Верона с равнодушным видом оглянулась кругом.
— Довольно сносно. Но у Девантсов — помещение огромное.
— Зато и цена, надо думать, огромная, — сухо заметил Карди.
В данный момент Верону раздражал сам факт существования Карди: она не выносила людей подавленных, дурно настроенных, а Карди был угнетен с той минуты, как получил письмо Тото. Верона редко грешила вульгарностью, но на сей раз позволила себе сказать ровным тоном:
— К счастью, мои средства позволяют мне устраиваться как можно комфортабельнее.
Карди промолчал. Как все чувствительные люда, он был горд, и тем труднее было снести это хладнокровно брошенное Вероной оскорбление, что он сам сложил свою гордость к ее ногам.
Спустя некоторое время он сказал очень тихо:
— В данный момент я лишен возможности взять более дорогое помещение, поэтому прошу тебя временно отказаться от этой мысли.
— О, Карди, не будь же скучным! — резко бросила Верона. — Не придирайся из-за ерунды. Ты ведь прекрасно знал и знаешь, что у меня есть собственные средства, — что ты можешь возразить, раз я хочу пользоваться ими?
— Я и не возражаю, — сказал Карди хрипло. — Я не хочу лишь, чтобы ты захватывала мои владения. Можешь тратить свои средства, сделай одолжение, на себя лично. Но расходы на жизнь я предпочитаю, если позволишь, покрыть сам. Я не замедлил бы, конечно, взять комнаты, которые тебе нравятся, но я только что перевел Тото большую часть своей наличности и несколько стеснен теперь. Вот и все.
— О, все равно, — уступила несколько недружелюбно Верона и взялась за роман.
Карди ходил по комнате с самым несчастным видом, останавливался то в одном, то в другом углу, брал что-нибудь на туалете, ставил опять на место. Верона подняла глаза от книги. Ее раздражение вылилось в форму учтивых, но утонченно задевающих замечаний.
— Этот белый костюм сидит неважно.
— Морщит, должно быть, после чистки.
— И подстричься не мешало бы.
— Да, кажется.
— Ну, так ступай подстригись.
Он не спеша пошел к дверям, закуривая на ходу папиросу.
— Карди, переоденься.
— Хорошо, после того как подстригусь и выкупаюсь.
Отдать ему справедливость, характер у него был прекрасный.
— Ты, кажется, нездоров?
Он обернулся у самых дверей, искренне удивленный.
— В чем дело? Разве у меня больной вид?
— Вид неказистый.
Он расхохотался, вернулся к кушетке, нагнулся и поцеловал ее.
— Сегодня я, очевидно, не в твоем вкусе, во всех отношениях, дорогая!
Он вышел.
Верона лежала и думала.
Рагос и его миллионы, его молодость, его нежная кожа, пышные волосы, молодая стройная фигура, его новая для нее любовь, которую ни с кем не придется делить…
Карди вернулся подстриженный и свежий, в синем пиджаке и новых фланелевых брюках. Тридцати трех лет ему, пожалуй, нельзя было бы дать, но все же он был сильный, изящный мужчина.
— Пойдем на террасу пить чай, милочка! Ты освежишься, Я устрою тебя поудобнее.
Верона приколола большую белую шляпу, отделанную настурциями всех оттенков — от золотого до оранжевого.
Рагос остановился у их столика.
— Я решительно уезжаю в полночь, — любезно сказал он, — с Девантсами на их яхте. Вы обедаете там сегодня, говорили мне?
Безмятежные глаза дружелюбно выдержали взгляд Вероны. Улыбнувшись, он прошел мимо.
Глава XIV
В конце концов Девантсы решили устроить свое прощальное празднество в отеле. Они были американцы — радушная, добрая и очень счастливая пара. Девантс славился как спортсмен и очень пришелся по душе Карди.
Пообедали за небольшим круглым столом в выходившей на море комнате со сплошной стеклянной стеной: Девантс с женой, Жуан Рагос, некий муж по фамилии Перетц, чета Гревиллей, англичанин — яхтовладелец и его сестра, крупная женщина, мастерски игравшая в бридж.
Мужчины уселись затем за покер, за исключением Рагоса, который предпочитал бридж.
— Так вы решительно уезжаете? — спросила его Верона.
— Мне, видите ли, незачем оставаться, мадам, — охотно ответил он.
Она взглянула на него из-под длинных ресниц:
— И нет причины, почему бы вам хотелось остаться?
— Причина была, ее нет теперь.
Он ловко тасовал карты, проворно двигая длинными пальцами. Как все красивые мужчины, он был очень интересен в вечернем костюме.
От волнения обычно очень белые щеки Вероны красиво зарделись.
Она неожиданно сказала:
— Как тут жарко.
И миссис Девантс тотчас предложила выйти на террасу. Рагос и Верона шли, конечно, рядом.
— Вы дадите мне закурить? — попросила Верона; пальцы их встретились, когда он подносил спичку; он мягко, но уверенно сжал ее пальцы. Они стояли в тени в самом дальнем от окна углу; издали к ним доносился голос миссис Девантс, она и миссис Варвик уселись в низкие кресла.
Пальцы Рагоса сомкнулись тесней; другая свободная рука коснулась плеча Вероны, спустилась к локтю. Он шептал едва слышно: 'Поцелуйте меня', и когда Верона невольно подалась назад, внезапным ловким движением привлек ее к себе.
— Ах вы, дорогая, маленькая дурочка, — прошептал он и впился губами в ее губы.
И через плечо увидел выходившего на террасу Карди, увидел и понял, что тот видел.
Отпустив Верону, он обменялся с ней несколькими небрежными фразами и прошел к Карди, который стоял подле миссис Девантс, по-видимому слушая, что она говорит.
Рагос отвел его в сторону.
— Вы, разумеется, хотите драться со мной? Моим секундантом будет Перетц, вы можете взять Девантса или Варвика. Я хочу, чтобы ваша жена вышла за меня замуж, — ничего не могу с собой поделать. Сам собирался сказать вам.
Он продолжал бы еще долго объясняться, если бы Карди не оборвал его таким страшным, хотя и шепотом произнесенным проклятием, что он испуганно отшатнулся, моментально лишившись дара речи.
Другие ничего не заметили. Верона смеялась или делала вид, будто смеется какому-то замечанию Варвика.
Рагос первый положил конец веселью. Он подошел к Вероне и вполголоса приказал:
— Вам надо идти, скажите, что вам нездоровится, поторопитесь.
Она, как ребенок, послушалась его и пять минут спустя вместе с Карди направилась к себе.
— Не согласитесь ли вы зайти ко мне после того, как проводите вашу сестру? — спросил Карди Варвика перед уходом. — Дело не терпит отлагательства. Сожалею, что приходится обременять вас, но…
