— Я приду, разумеется, — ответил с готовностью Варвик, недоумевая, что хочет от него Карди, но ничего не подозревая и потому нисколько не тревожась.
Девантсы так и отплыли, ничего не зная. Рагос проводил их, громко кляня свою 'незадачливость', он вынужден остаться в Рио; по возвращении к себе в номер он нашел телеграмму, вызывавшую его немедленно в Пауло, он едет туда этой же ночью автомобилем.
Вернулся к себе он вместе с Перетцем, молодым кубинцем, который играл в покер. Тот только выразительно кивал на каждое замечание Рагоса, который считал нужным распространяться насчет разных деталей.
Раздался стук в дверь, и в комнату вошел Варвик; его загорелое лицо блондина было абсолютно бесстрастно, и в светлых голубых глазах нельзя было ничего прочесть.
— На пистолетах, разумеется, — воскликнул молодой Перетц чуть не с ликованием.
— Я не знаток по части дуэлей, — серьезно сказал Варвик. — Сеньор Перетц и я должны, очевидно, гарантировать нашим участием, что игра будет честная. Ручаюсь за это своим честным словом.
Он поклонился и вышел.
Рагос снова оживленно заговорил:
— Остается позаботиться о докторах и обезвредить полицию.
Перетц пришел в сильнейшее возбуждение, черные глаза его горели.
— Я не боюсь никаких неприятных последствий, — говорил Рагос. — Гревилль человек чести. Нельзя не восхищаться им. Как ты находишь?
— О да! Он прекрасный наездник и прекрасный игрок, — с энтузиазмом согласился Перетц.
Он уехал в автомобиле Рагоса, предварительно опрокинув стакан виски. Через час он должен был вернуться обратно.
Верона лежала у себя в спальной, скорчившись на кровати. Из соседней комнаты доносились шаги Карди, спокойный голос Варвика. Потом Варвик ушел, и она слышала, что в ванной открыли кран.
Может быть, Жуан ранит Карди или Карди его — в наши дни никогда дуэли не кончаются трагически.
Как бы там ни было — теперь Карди знает — этого уже не изменить, а раз он знает — он должен дать ей свободу. Она ничего плохого не сделала, совесть ее чиста, Карди должен понять.
Какие мужчины — дети! И как они склонны к мелодраме! Драться! Будто может быть какой-нибудь толк! Казалось бы, война должна была научить их, что…
О! как это все гадко… гадко… все в целом, и страшно… и ей не к кому обратиться.
Рыдания потрясали ее. Карди, уже совсем готовый, услышал их.
Он вошел, остановился в дверях, посмотрел на нее — комочек из кружев и шелка на широкой постели. Отблески света играли в ее волосах, и от этого они казались уже не золотыми, а почти пламенными.
Душа его тоже была охвачена пламенем, которое то замирало, то вспыхивало с новою силой, сжигая все здравые мысли, все сердечные импульсы.
Он посмотрел на Верону, и его охватило страстное желание убить ее, схватить ее рукой за горло и трясти до тех пор, пока она не повиснет, как изломанная игрушка, которая держалась только на проволоке.
Отчетливо представилась ему картина: его загорелая рука на белой шее Вероны, ее бледное испуганное лицо, ужас в глазах…
Она. почувствовала его взгляд на себе, приподнялась на руках и повернула к нему заплаканное лицо.
— О, Карди, как ты мог… как ты можешь…
Он расхохотался и повторил за ней с убийственной иронией:
— Как ты мог? Отправляясь к месту казни, не выпьешь ли чашечку чаю — тебе два куска или один?
Три глупых, дрожащим голосом произнесенных слова: 'Как ты мог?..' вдруг раскрыли ему всю нечистую тривиальность этой женщины, всю ее внутреннюю ничтожную сущность.
Однажды она уже разбила его жизнь, а когда время и он сам, с помощью рук и глаз, измученных страданием по ней, кое-как склеили обломки, — он снова отдал свою жизнь в ее маленькие ручки с заостренными белыми пальчиками, отдал вторично, как дурак — проклятый, набитый дурак!
Можно ли порицать такое жалкое; пустое существо, для которого нет лучше забавы, как разрушать?
— Что ты собираешься делать? — слезливо спросила Верона.
Он подошел к кровати и посмотрел на нее сверху вниз.
— Я собираюсь убить этого человека, — ответил он.
— О-о-о! — рыдала Верона.
— Тише! — приказал Карди.
— Теперь на дуэлях не дерутся — прошептала, задыхаясь, Верона.
Карди негромко рассмеялся.
— Я ничего дурного не сделала.
Она приподняла голову. Он видел красивую белую шею, ему казалось, что она… вот… уже краснеет, наливается кровью… вот следы пальцев… В глазах его отразилась такая дикая ненависть, что Верона отпрянула назад к стене и, дрожа и скуля, зарылась в кружевные подушки.
Карди нагнулся, но усилием воли заставил себя отвернуться, выпрямился и вышел из комнаты.
Он прошел с Варвиком на террасу и спустился по ступенькам в сад.
Не видно было ни души. Заря занималась, с моря тянул свежий летний ветерок.
— Прохладно немножко, — сказал Карди, поднимая воротник.
— Нет ли каких-нибудь вопросов, которые вы хотели бы обсудить со мной? — спросил Варвик с дружеской прямолинейностью.
— Я захватил свое завещание, сохраните его, — и Карди протянул Варвику длинный конверт. — Завещание старое. Я думал составить новое, но не успел. Все, что я имею, должно перейти к моей дочери Гардении. Она сейчас в Вене. Через посольство можно разыскать ее. Больше, кажется, ничего.
— Будем надеяться, что мисс Гардения на этот раз еще ничего не получит, — пошутил Варвик.
Они пришли немного раньше назначенного часа и закурили папиросы. К тому времени, как появились Рагос и Перетц с двумя докторами, они оживленно обсуждали положение вещей в России.
Перетц объяснил Варвику, какие приняты меры и что сказано докторам.
Варвик слово за словом повторил все Карди, который кивнул головой в знак согласия.
Рагос ждал, докуривая сигару, которая распространяла превосходный аромат. На нем был все тот же смокинг, в котором он обедал, но поверх смокинга надето было пальто.
При ясном свете зари Карди издали смотрел на него с той ненавистью, которую питал к нему с первой же встречи.
'О небо, надеюсь, я убью его! — думал он с дикой ненавистью, — надеюсь, я разнесу его физиономию!'
Варвик подошел к нему.
— Готовы вы?
— Да, скорей.
Варвик дал сигнал. Два выстрела прозвучали одновременно. Карди продолжал стоять, выпрямившись, вытянув руку вперед, потом рука медленно опустилась и выронила пистолет, который с глухим стуком упал на траву, посеребренную росой. Карди все еще стоял, только голова его поникла. Не успел Варвик подбежать к нему, как он упал навзничь.
Варвик приподнял его, положил его голову к себе на плечо, мягко позвал:
— Гревилль… Гревилль…
Карди так и не заговорил. Только дрогнули веки — и он затих. Пуля попала ему прямо в сердце.
В полном молчании доктора подняли его и понесли к большому закрытому автомобилю Рагоса.
Рагос направился пешком в отель. Из сада он через террасу прошел в комнаты Карди.
Он был бледен, но прекрасно владел собой.
— Вы отплываете сейчас на вашей яхте? — спросил он Варвика. — Я же уезжаю через полчаса
