друг другу, в особых условиях, при контакте их аур — мы думаем, что если таких людей станет больше, у нас появится надежда.
«Неприятны другим ангелам». Иона замер в кресле, словно парализованный. Запинаясь, он произнес:
— Я… с тех пор я видел и других ангелов в их истинном облике, в церкви, но… они никогда не прикасались ко мне больше, чем на мгновение. Я только успевал увидеть их, как они сразу исчезали.
У Ионы закружилась голова: он вспомнил женщину в коридоре, как долго она глядела вверх. Ее ангел явно никуда не спешил.
Нейт кивнул.
— Значит, сработало. Хорошо, это не всегда получается.
— Это значит, вы избежали ангельского ожога, — добавила Софи.
— Ожога? — Иона поднял кружку перед своим лицом, словно щит. Софи коротко объяснила ему все, и он побледнел как полотно. — Вы хотите сказать, что все это правда? Что люди служат ангелам пищей? Что ангелы буквально питаются ими, причиняют им боль? А люди все это время думают, что ангелы добрые и прекрасные?
— Примерно так, — сказала Софи. — Только эта боль не физическая: ангельский ожог влияет на мозг, а не на тело. Эти люди сходят с ума из-за ангелов, они думают только о «Славе ангелам» и тому подобном.
Иона поморщился, услышав знакомую фразу.
Нейт положил локти на стол. Этот ангел был сложен как профессиональный футболист, его тело было сильным и одновременно грациозным.
— Послушайте, дело в том, что все может стать еще хуже, — сказал он. — И именно вы могли бы нам очень сильно помочь, если только согласитесь.
Шумное кафе словно затихло. В сердце Ионы появилось мрачное предчувствие.
— Э-э… Что вы хотите, чтобы я сделал?
Ангел и его спутница принялись объяснять. К тому моменту, как они закончили, кофе Ионы давно остыл, а модное кафе с его старыми столиками и плакатами из фильмов на стенах стало напоминать Ионе сцену из ночного кошмара.
— Я… я не знаю, смогу ли сделать это, — пролепетал он. — То есть это правда, что я отвечаю за праздник, но…
— Все зависит от того, найдем ли мы ту девушку, наполовину ангела, — сказала Софи. — Она единственная, кто сможет это сделать. — Женщина вздохнула. — Мы были совсем близко, но потеряли их, и теперь они могут быть где угодно.
— Но даже если мы найдем ее, нам понадобится ваша помощь, чтобы все устроить, — сказал Нейт. — Мы не справимся без вас, это точно.
Иона опустил глаза, уставившись на чашку с блюдцем. Его вера в ангелов так долго была непоколебимой, что теперь ему было больно — как будто что-то прекрасное, что он любил и ценил, было запятнано навсегда. Он не хотел верить в это, он мечтал просто встать и выйти отсюда, как будто всего этого не было. Но даже если он поверит им, как он мог сделать то, о чем они попросили?
«Я не могу, — подумал он. — Не могу».
Ангел и его спутница смотрели на него, ожидая ответа. Наконец, Иона откашлялся.
— Я… Мне нужно подумать, — сказал он.
Он словно в тумане заметил, как Софи разочарованно сжала губы, она хотела что-то сказать, но Нейт остановил ее, положив ладонь на ее руку.
— Подумайте, — сказал он. — Иона, я думаю, вы понимаете, что мы сказали вам правду. Ситуация… очень плачевна. И будет еще хуже. Вы знаете, что человечество не выживет после этого.
— Вы понимаете масштаб происходящего как никто другой, — сухо сказала Софи. — Так что подумайте хорошо, но не затягивайте — у нас очень мало времени. — Она вынула визитную карточку и ручку. Зачеркнув телефонный номер на карточке, она написала сверху другой. — Вот, возьмите, — сказала она, протягивая Ионе визитку. — Позвоните мне, как только решитесь.
Иона кивнул, глядя на карточку. «Софи Кинни, ЦРУ». Он выбросит ее, когда доберется до дома, решил он. Даже если каждое их слово было правдой, он никак не мог пойти на такое.
— Спасибо, что пришли, — сказал Нейт. Его стул слегка царапнул дощатый пол, когда ангел поднялся. — Мы оставим вас, чтобы вы спокойно подумали. И вот что, Иона…
Иона поднял глаза, и ангел улыбнулся ему грустной, поим мающей улыбкой. Он пристально посмотрел Ионе в глаза.
— Софи права, — сказал он. — У нас мало времени.
Дни постепенно превратились в неделю, а потом и в две. Мне стало казаться, что мы с Алексом всегда жили в этом домике и впереди у нас целая вечность. Только иногда, врываясь в размеренный ритм наших будней, на меня накатывало чувство чистого страха — предчувствие чего-то дурного, которое, казалось, поджидало нас на горизонте. Я не могла определить, было ли это действительно предчувствие или просто мои тревожные мысли. Я старалась не упоминать об этом, по крайней мере, пока не почувствую что-то конкретное. Мы с Алексом оба понимали, что нам грозит опасность, и наша счастливая жизнь в домике не будет продолжаться вечно. Даже погода изменилась: стало значительно холоднее. В воздухе запахло зимой, и мне приходилось надевать двое свитеров, когда мы выходили на улицу. Пришло время планировать следующий шаг, а значит, столкнуться лицом к лицу с тем, что нас ждет. Я знала, что Алекс тоже думает об этом — он все чаще становился молчаливым и задумчивым. Я не спрашивала его ни о чем: мне не хотелось поднимать эту тему сейчас, было еще слишком рано. Хотя я знала, что это не так, мне казалось, что пока мы не говорим о плохом, наши счастливые дни в этом домике будут длиться вечно.
Несмотря на тревожные мысли, мы с Алексом весело проводили время. И, хотя мне казалось, что это уже невозможно, мы становились все ближе и ближе. Мне стало казаться, что мы превратились в две стороны одной монеты.
— Он был… удивительным, — сказал Алекс. Мы недавно закончили ужинать и просто разговаривали, сидя за столом. Фонарь, стоявший в центре стола, отбрасывал на нас золотые блики. — То есть никто даже не знал о самих ангелах, не говоря уже о том, как убивать их. Отец поначалу делал это в одиночку. Он охотился на ангелов, выслеживал их и пытался уничтожить разными способами — его могли убить тысячу раз, но он всегда оставался в живых.
Я слушала, опершись рукой на подбородок.
— А где были вы с Джейком, пока он охотился? — спросила я.
— Сначала дома. В Чикаго. Он нанял кого-то присматривать за нами.
Я почувствовала, как мое горло сжалось. Сразу после смерти их матери? Звучало ужасно, ведь они были совсем маленькими.
— Продолжай, — попросила я, помолчав.
— Примерно через полгода отцу дали деньги, чтобы он тренировал других людей, и мы переехали с ним в лагерь. Он все равно часто уезжал — ему нужно было находить и вербовать новых ребят, командовать отрядами и все такое. Только через пару лет все окончательно наладилось. — Алекс слабо улыбнулся, теребя вилку. — А еще через несколько лет он начал терять хватку.
— Терять хватку? — Я удивленно посмотрела на Алекса. — Я не знала.
Алекс легонько забарабанил вилкой по столу.
— Да, разве я не рассказывал тебе? Примерно… пять лет, или около того, отец был лучшим из лучших. Серьезно, никто из УА не мог превзойти его. Не только в охоте, но и в планировании, в тренировке, в организации всего лагеря. Но потом он… помешался.
— Что значит, помешался? — спросила я.
Алекс опустил глаза. Его лицо было в тени, блики света падали только на скулы и губы. Он пожал плечами.
— Он мог думать только об убийстве ангелов. Вскоре он запретил ребятам отдыхать, не разрешал им брать выходные. Все в лагере чуть с ума не сошли, были готовы перестрелять друг друга. Тогда люди начали потихоньку сбегать из лагеря после охоты — просто исчезать на пару дней, чтобы отдохнуть.
