— Наконец-то мы сможем поговорить. Давай присядем, — он указал на ближайшую скамейку под тенистым деревом. — Как ты сегодня?
— Страдаю от неопределенности.
— Ничего удивительного. — Клэй кивнул на обручальное кольцо, тускло сверкающее на ее безымянном пальце. — Но Скотт, судя по всему, прощен?
— Все так счастливы в предвкушении нашей свадьбы… — растерянно протянула Кэрри.
— Все, кроме тебя, — нахмурился он.
— Еще несколько дней назад я жила спокойно и размеренно. А может, просто обманывала себя, купаясь во всеобщем внимании и одобрении…
— Неужели мнение общества настолько важно для тебя?
— А разве не это самое мнение заставило твоих родителей уехать? — вопросом на вопрос, не сумев скрыть досаду, ответила Кэрри и тут же взяла себя в руки: — Прости. В какой-то мере моя семья тоже причастна к вашему отъезду двадцать лет назад.
— Тебе не за что извиняться. Послушай, Каролина, чего ты боишься? Ведь ты уже не ребенок, а взрослая женщина и имеешь право поступать так, как считаешь нужным. Вспомни, той ночью, оказав сопротивление Харперу, ты проявила смелость и бесстрашие. Почему же все так быстро изменилось?
— Тогда я впервые в жизни по-настоящему разозлилась. И хотя гнев еще не совсем прошел, у меня нет причин ненавидеть его. Сегодня утром Скотт подошел ко мне, извинился и сказал, что…
— Отныне он не прикоснется к тебе без твоего разрешения. Я угадал? — скептически хмыкнул Клэй. — И ты ему поверила? Разве можно быть такой наивной, Каролина?
— Моя личная жизнь тебя не касается! — возмутилась она.
— Ошибаешься, — терпеливо, почти ласково протянул он. — Я отдаю должное той дружбе, что могла бы быть у нас, если бы я не уехал из страны. В детстве я часто встречал на улице милую маленькую принцессу, которая приветливо улыбалась и махала мне рукой. И звали ее Каролина Макневин…
— А я этого, к сожалению, не помню.
— Похоже, ты не очень старалась все вспомнить.
— Нет, память меня никогда не подводит!
— Кстати, а когда мы едем в «Джимбури»?
— Клэй, по-моему, сейчас это не совсем уместно.
— Ты же мне обещала! — Его темно-голубые глаза, казалось, пронизывали ее насквозь.
— Но Скотт тебя ненавидит. И если только он узнает…
До этого момента Кэрри и не подозревала, что у Клэя Каннингема может быть такое холодное выражение лица.
— Такое несчастье я как-нибудь переживу! Честно говоря, общество этого неотесанного грубияна мне не по душе. По каким дням ты работаешь в редакции? Просто скажи, что едешь по срочным делам к боссу в офис, и проблем не будет.
Судя по всему, он не собирался отступать, да и ей самой не терпелось увидеть старый особняк. Так что положительный ответ был очевиден:
— Как насчет следующей пятницы? Утром ровно в десять буду ждать тебя у входа в редакцию, договорились?
— Прекрасно! Чем раньше, тем лучше. Я заеду за тобой.
Неожиданно Кэрри побледнела и прошептала одними губами:
— Боже, сюда идет Скотт. Он увидел нас вдвоем…
— Не паникуй, я уже ухожу, — Клэй без особой спешки поднялся и, прежде чем, не оглядываясь, зашагать прочь, предостерег ее: — Будь смелой. И, главное, не позволяй ложным угрызениям совести и неуместной жалости заманить себя в ловушку. До встречи!
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
В следующую пятницу, поделившись с матерью планами на выходные и выслушав ее опасения по этому поводу, Кэрри осталась при своем мнении и, не колеблясь ни секунды, отправилась с Клэем в поместье «Джимбури».
И вот они наконец прибыли на место. Особняк медленно появлялся из-за горизонта. Окруженное прекрасным, но изрядно запущенным садом двухэтажное здание с высокими башенками по углам, с широкой террасой и стройными колоннами перед главным входом, увитыми диким виноградом, производило неизгладимое впечатление, если не обращать внимания на неизбежные шрамы времени. Вдоль вымощенной гладким булыжником подъездной аллеи выстроились в ряд, как бдительные стражи, высокие деревья. А в самом центре сада, куда сходились все тропинки и дорожки, гордо возвышался великолепный фонтан, правда не работающий.
— Какая красота! — восхищенно воскликнула Кэрри, глядя в окно, пока Клэй вел свой автомобиль по аллее. — Несмотря на прошедшие годы и следы разрушения.
— Милости прошу. Мои владения к твоим услугам.
Едва она вышла из машины, как ветер стал трепать ее белую, вязанную крючком кофточку, широкие штаны табачного цвета и элегантный, подобранный в тон шейный платок. Каждый раз, глядя на Кэрри, Клэй не переставал восхищаться ее умением с неповторимой элегантностью носить даже повседневную одежду. Сам он предпочитал демократический стиль: классические джинсы, футболки и рубашки. Однако подобный консерватизм, вопреки расхожему мнению, ничуть не вредил его популярности, а, напротив, придавал ему какой-то особенный шарм.
— Ну и каково это — вернуться на родину после стольких лет? — помолчав, задумчиво поинтересовалась Кэрри.
— Честно говоря, у меня такое чувство, будто я никуда и не уезжал. — В его темно-синих глазах читалось множество самых разных эмоций. — Это мой дом, понимаешь?
Тронутая его искренностью и открытостью, Кэрри молча кивнула. Они подошли к мраморным ступенькам, ведущим на террасу.
— Осторожно. Здесь скользко, — предупредил Клэй, ненавязчиво беря ее под руку.
Высокие двойные двери выглядели впечатляюще и монументально, но внутри следы разрушения были более чем заметны: прямо на полу валялись обломки черепицы и стекла, искусно выполненные мозаики зияли дырами, штукатурка потрескалась и кое-где осыпалась, кованые узорчатые перила лестницы местами покрылись ржавчиной. Кэрри не покидало ощущение, что здесь похозяйничали вандалы. Возможно, так оно и было, ведь со дня смерти Ангуса Каннингема прошло уже полгода и до приезда его внука поместьем никто не интересовался.
— Тут по-прежнему очень красиво, — любуясь расписным потолком, протянула она.
— Я рад, что ты здесь. Надеюсь, ты не разочарована?
— Отнюдь. Правда, следы запустения немного угнетают.
— Но согласись, что деньги — и очень большие деньги! — на реставрацию будут потрачены не зря.
— Ты прав. Смею думать, что дядюшка Ангус оставил тебе кое-какие сбережения?
— Угадала.
— Но почему он сам не следил за состоянием поместья?
— Насколько мне известно, ему было все равно. После смерти горячо любимой жены Изабеллы дед впал в ужасную депрессию, потеряв всякий интерес к жизни. Мама рассказывала, что это была удивительная женщина. Скорбя об утраченном счастье, он заперся в четырех стенах и никого, кроме прислуги, сюда не пускал.
— Просто чудо, что он сделал наследником именно тебя. Может, это своего рода компенсация за то, что он заставил вас уехать?
— Вряд ли. Думаю, он поступил так назло семье.
— Прости, что спрашиваю… — неуверенно начала Кэрри, с недавнего времени она испытывала
