слушали.
— Прошу тебя, наберись терпения, Кэрри! — Алисия умоляюще заглянула ей в глаза. — Когда я пойму, что готова, ты наконец-то узнаешь всю правду…
— Ладно, — нехотя кивнула дочь и повернулась к Брюсу: — Вы долго ждали — и вот этот день наступил. Радуйтесь: я ухожу из вашего дома! Но маму забираю с собой.
Оставив мать в лучшем отеле Аутбека договариваться о том, чтобы туда переслали их вещи, Кэрри отправилась в Джимбури. В пути с ее глаз словно спала невидимая пелена, и она вдруг вспомнила высокого мальчика лет восьми, которому было так приятно махать рукой при встрече.
К счастью, Клэй оказался дома. Он читал на веранде, когда Кэрри поднялась по ступенькам к главному входу и, не заметив его, нажала кнопку звонка.
— Привет, Каролина! Рад тебя видеть.
— Привет. Знаешь, я вдруг совершенно случайно вспомнила наши первые встречи.
— Отличная новость! Ты вся дрожишь… Что-нибудь случилось?
— Я ушла из дому. И не собираюсь возвращаться.
— Идем, я угощу тебя крепким ароматным свежемолотым кофе.
Оказавшись внутри, Кэрри сразу обратила внимание, что во многих комнатах обстановка стала гораздо разнообразнее и богаче.
— И когда только ты успел перевезти сюда все это великолепие?
— Нанял рабочих, — беспечно отмахнулся Клэй. — А вот и кухня. Добро пожаловать! Ну и как ты оцениваешь мое дизайнерское решение?
— Просто потрясающе! По десятибалльной шкале твой творческий гений заслуживает одиннадцать, нет, двенадцать баллов! Как гармонично сочетаются современные бытовые приборы и историческая обстановка!
— Дед, насколько мне известно, заставлял слуг готовить на открытом огне вот в этой печи. Правда, странно?
— Маленькие причуды богатых господ, — философски протянула Кэрри.
— А теперь, моя прекрасная принцесса, а в скором времени, как я надеюсь, хозяйка в этом холостяцком замке, поведай мне о своем горе! Ты поругалась с отцом?
— У меня нет отца. То есть я еще не знаю, кто он.
— Что ты такое говоришь? Не понимаю.
— Я и сама не до конца осознала услышанное. До встречи с Брюсом Макневином у мамы, как выяснилось, были серьезные отношения с женатым мужчиной. Он — мой настоящий отец, представляешь?
— Это многое объясняет, — сочувственно кивнул Клэй. — Я имею в виду их постоянные недомолвки.
— Но мама нашла в себе силы оставить прошлое позади и уехать вместе со мной.
— Искренне рад за нее. — Пока Кэрри делилась с ним переживаниями прошедшего дня, Клэй успел приготовить кофе и поставить на стол сахар и сливки. — Ингредиенты по вкусу…
— Нет, спасибо. Я предпочитаю черный кофе.
— В таком случае советую положить еще одну ложечку сахара. Кстати, Алисия знает, где ты сейчас?
— Нет, я оставила ее в отеле и сразу поехала к тебе.
— Она наверняка волнуется. Надо немедленно позвонить туда и…
— Нет, Клэй, пожалуйста, ничего не предпринимай! Мама не должна знать, что у нас с тобой все серьезно. Пока…
— Ты вдруг так побледнела. О чем задумалась?
— О том, как причудливо порой переплетаются людские судьбы. Если бы не отвратительное поведение Скотта на балу в Комьюнити-Холле, мы бы не сблизились и я бы вышла за него замуж, чтобы до конца жизни лгать и выслушивать ложь.
— Мне тоже приходила в голову эта мысль, — кивнул Клэй, любуясь тонкими, ангельски нежными чертами ее прекрасного лица. — Слава богу, что ты узнала о беременности Наташи да свадьбы.
— Знаешь, мне так жаль ее! За маской гордой, своенравной красавицы скрывается, слабая, уязвимая женщина, которая отчаянно стремится быть рядом с любимым человеком, несмотря на все его вопиющие недостатки.
— Кузина умеет добиваться своего. Уверен, у нее и малыша все будет отлично. Хочешь что-нибудь перекусить?
— Спасибо, я не голодна.
— Не люблю есть в одиночестве.
— Ладно, уговорил! — улыбнулась Кэрри. — Может быть, я что-нибудь перехвачу, глядя на тебя.
— Вот умница. Кстати, а ты умеешь готовить?
— Совсем чуть. Мама в детстве научила.
— Замечательно! Посмотрим, что найдется у меня в холодильнике…
Из-за проливного дождя Кэрри осталась ночевать у Клэя. Он устроил для нее довольно уютную постель в одной из двенадцати спален поместья. Слушая убаюкивающий шум дождя, она быстро заснула, но около двух часов ночи ее разбудил какой-то громкий, пронзительный звук. Кэрри испуганно вскрикнула и резко села на кровати. Вокруг царила полная тишина. Яркая луна робко заглядывала к ней в комнату, придавая окружающей обстановке мистический ореол своим серебристым светом. Безуспешно пытаясь обуздать не на шутку разыгравшееся воображение, Кэрри напряженно прислушивалась к собственному учащенному дыханию и бешеному стуку сердца. В кромешной тьме в углах комнаты, казалось, скрываются жуткие чудовища и привидения…
Ругая себя за глупые детские страхи, Кэрри свесила ноги с кровати. Одно она знала совершенно точно: оставаться в одиночестве ей совсем не хочется. Взяв с прикроватной тумбочки карманный фонарик (специально оставленный здесь Клэем), она поспешила в его спальню. Дверь была чуть приоткрыта, и она, затаив дыхание, бесшумно проскользнула внутрь.
Клэй спал, разметавшись на кровати. Кэрри обожала эту мускулистую грудь, широкие плечи, сильные, но ласковые руки… Любуясь его красивым мужественным лицом с застывшей на губах по-детски счастливой улыбкой, она вновь и вновь благодарила судьбу за встречу с ним, а печали и сомнения вдруг куда-то испарились, исчезли.
— Клэй… — тихо позвала она, легким движением убрав у него со лба непослушную иссиня-черную прядку.
Он заворочался и тут же открыл глаза, словно и не спал вовсе.
— Каролина! Я только что видел тебя во сне.
— Я пришла к тебе — живая и настоящая, из плоти и крови… Можно прилечь рядышком? Я не займу много места.
— Прикоснувшись к тебе один раз, я уже не смогу сдерживаться…
— И не надо. Пойми, глупый, я хочу твоей любви! Люби меня нежно и страстно, иначе я просто сойду с ума от одиночества.
Клэя не пришлось просить дважды. Эти большие бархатные карие глаза, до краев наполненные нежностью, просто не могли солгать. Когда их разгоряченные тела слились в единое целое, а души воспарили к необъятным высотам, обостряя все чувства и ощущения до такой степени, что им обоим было мучительно-сладко в объятиях друг друга, Кэрри чуть слышно, одними губами, прошептала:
— Любимый мой, единственный…
— Лучше тебя нет никого! — дрогнувшим от волнения голосом ответил Клэй. — Если бы ты знала, Каролина, как я тебя люблю…
