У Риса перехватило дыхание, и сердце его словно сжала ледяная рука.
— А ведь мы тебе говорили, — напомнил ему кендер. — Правда, Атта?
Собака снова заворчала.
Послушай моего совета, брось ее обратно в море, — сказал Паслен. — Только вчера ночью она собиралась пытать тебя; а потом пригрозила убить нас с Аттой. Забыл уже?
Рис оправился от потрясения.
— Я не собираюсь бросать ее в море. У многих людей рыжие волосы.
' Он направился к гроту. Паслен вздохнул.
— Я знал, что он меня не послушает. Пойду за дровами. За мной, Атта!
Кендер направился к дюнам, совершенно не испытывая воодушевления. Атта озабоченно взглянула на Риса, затем трусцой побежала за Пасленом.
Рис отнес ребенка в грот, где было не слишком-то уютно и совершенно сыро: повсюду виднелись лужицы воды. Но здесь, по крайней мере, не дул ветер. Скоро в холодной пещере запылает огонь.
Девочка снова зашевелилась и застонала. Рис потер ее ледяные руки и отбросил с лица намокшие золотистые волосы.
— Дитя, — мягко произнес он, — не бойся. Ты в безопасности.
Девочка открыла глаза — глаза цвета янтаря, меда или золота, и такие же чистые. Такие же, как у Мины. Но в них не бились души, заключенные в клетку.
— Мне холодно, — дрожа, пожаловалась девочка.
— Мой друг пошел раздобыть дров для костра. Скоро ты согреешься.
Девочка оглядела Риса, его оранжевую рясу.
— Ты монах. — Она нахмурилась, словно пытаясь что-то вспомнить. — Монахи путешествуют и помогают людям, да? Ты поможешь мне?
— С радостью, дитя мое, — ответил Рис. — Чем я могу помочь тебе?
На лице девочки отразилось страдание. Она совсем очнулась и дрожала так, что зубы у нее стучали. Она крепче сжала руку Риса. — Я потерялась, — сказала девочка. Нижняя губа ее затряслась, глаза наполнились слезами. — Я убежала от матери и не могу найти дорогу домой.
Рис почувствовал облегчение. Паслен ошибся. Скорее всего, это дочь какого-нибудь рыбака; буря застигла ее и унесла в море. Девочка не могла уйти далеко. Должно быть, ее деревня где-то поблизости. Он сочувствовал ее родителям — наверное, они сходят с ума от горя.
— Когда ты согреешься, я отведу тебя домой, дитя мое, — пообещал ей Рис. — Где ты живешь?
Девочка сжалась в дрожащий комок, закрыла глаза и зевнула.
— Ты никогда не слышал об этом месте, — сонно пробормотала она. — Оно называется… — Рису пришлось наклониться к ее губам, чтобы услышать, как она прошептала сквозь сон: — Дом Богов.
Глава 2
Боги в тревоге и изумлении смотрели, как смертная женщина, Мина, протягивает руки ко дну Кровавого моря, берет недавно восстановленную Башню Высшего Волшебства и поднимает ее из волн, чтобы подарить своему возлюбленному, Чемошу.
Очевидно, Мина была не простой смертной. Ни самые могущественные маги, ни самые искусные жрецы, когда-либо жившие на свете, не сумели бы совершить подобное деяние. Только божественному существу под силу такой подвиг, и теперь Боги находились в смятении и ужасе, не понимая, что происходит.
— Кто эта новая Богиня? — гремели Боги. — Откуда она взялась?
Разумеется, они боялись, что это какая-то чужеземная Богиня, которая пришла в их небесную обитель из далеких миров, желая вмешаться в их дела.
Но эти страхи оказались напрасными. Она была одной из них.
У Маджере имелись ответы на все вопросы.
— Как долго тебе это известно? — спросил Гилеан Бога Монахов.
Гилеан был главой Серых Богов, придерживавшихся нейтралитета, находившихся посередине между Светом и Тьмой. Сейчас, после добровольной ссылки
Паладайна, главы Богов Света, и изгнания Такхизис, Королевы Тьмы, Боги Равновесия обрели большую силу и численное превосходство. Гилеан выступал в образе человека средних лет, ученого и мудреца; его умные, проницательные глаза были холодны и равнодушны к чужим страданиям.
— Много, много эпох минуло с того времени, как я узнал это, Бог Книги, — отвечал Маджере.
Бог Мудрости Маджере был облачен в оранжевые одежды и не носил оружия. На его обычно спокойном лице сейчас лежала печать печали и сожаления.
— Почему ты держал это в тайне? — продолжал допрос Гилеан.
— Еще не настало время открыть это, — объяснил Маджере. — Я торжественно поклялся хранить секрет.
— Поклялся кому?
— Тому, кого больше нет среди нас. Боги молчали.
— Я предполагаю, что ты имеешь в виду Паладайна, — заключил Гилеан. — Но есть еще одна Богиня, которая покинула нас. Твой секрет имеет к ней какое-то отношение?
— К Такхизис? — резко произнес Маджере. Голос его стал жестким. — Да, она ответственна за происшедшее.
Тут заговорил Чемош:
— Последние слова, произнесенные Такхизис перед тем, как Верховный Бог пришел за ней, были следующими: «Вы совершаете ошибку! То, что я сделала, нельзя исправить. Проклятие живет среди вас. Уничтожьте меня, и вы уничтожите самих себя».
— Почему ты не рассказал нам об этом? — воскликнул Гилеан, гневно воззрившись на Повелителя Скелетов.
Чемош был Богом тщеславным и прекрасным лицом, с длинными развевающимися черными волосами и темными глазами, пустыми и холодными, как могилы проклятых мертвецов, которыми он повелевал.
— Темная Королева любила угрожать и пугать нас, — пожал плечами Чемош. — Откуда мне было знать, что в тот раз она говорила правду?
Гилеану нечего было на это ответить. Он молчал, и остальные Боги также хранили молчание, ожидая продолжения.
— Это моя вина, — в конце концов признал Маджере. — Но я действовал так, как считал нужным.
Мина, холодная и неподвижная, лежала на стене замка. Чемош хотел подойти к ней, чем-нибудь облегчить ее страдания, но не смел. Только не сейчас, когда все смотрят на них. Он обратился к Маджере:
— Она мертва?
— Она не мертва — она не может умереть. — Маджере оглядел всех присутствующих. — Мы были слепцами. Но теперь вы видите истину.
— Мы видим, но не понимаем.
— Понимаете, — возразил Маджере. Он сложил руки и пристально взглянул в небеса. — Но не хотите себе в этом признаться.
Он не видел звезд. Он, который наблюдал, как они впервые зажигались.
— Это началось на заре мира, — сказал Бог. — И началось с радости, — Он глубоко вздохнул. — А теперь, из-за моего молчания, это может закончиться ужасной катастрофой.
— Объясни, что ты имеешь в виду, Маджере! — прорычал Реоркс, поглаживая длинную бороду. Бог- Кузнец, принявший облик гнома, чтобы почтить свою любимую расу, был известен нетерпеливым характером. — У нас нет времени на пустую болтовню!
