Байкер ткнул его кулаком в живот. Молот согнулся пополам, как от боли. Остальные заржали. Байкер ударил еще раз.
Молот поднял глаза, тяжело дыша. В ожидании ударов он напрягся, но они ему докучали не более комариных укусов. Ему не было больно. Он не позволил бы причинить себе боль. Он, как губка, впитывал удары, готовясь к главному.
Байкер вытащил из кармана куртки топорик. На покрытой пятнами стали с зазубринами тускло отразился свет дальнего фонаря. Он размахнулся, сделал вид, что собирается ударить. Молот дернулся. Байкеры снова заржали.
— Сдрейфил? — Вожак ухмыльнулся. — Погоди, еще не то будет! Я с тобой разберусь.
Прихвостни ржали и улюлюкали. Постукивая битами о ладони, позвякивая цепями, заводились еще сильнее. Байкер ухмылялся, явно получая удовольствие от реакции зрителей.
— Отпустите его, — распорядился он. — Давайте-ка теперь его чуток погоняем.
Молота отпустили, он упал на колени.
— Поднимайся, ты, мудак! — рявкнул байкер. — Не распускай сопли!
Байкеры окружили победителя-охотника и поверженную жертву, дичь, которая закрывала голову руками. Они тыкали в нее битами, разогреваясь в ожидании сигнала, когда можно будет дать волю рвущейся наружу агрессии.
— А ну-ка, поднимите это чучело!
Молота поставили на ноги. В глазах байкера плясало пламя:
— Ты, парень, не с тем связался.
Молот улыбнулся в ответ и выпрямился во весь рост. Он больше не изображал испуг, от пьяной неловкости не осталось и следа — внутри та дрожь нетерпения, которая возникала всегда, когда он чувствовал, что вот-вот утолит жажду крови.
— Ты тоже, — сказал он и боднул байкера.
Голова байкера мотнулась назад, из носа хлынула кровь, но он не упал.
Остальных такой поворот поразил настолько, что они не смогли ничего предпринять и тут же за это поплатились. Молот развернулся волчком, ловким движением выбил топорик из рук одного из байкеров, одновременно вывернул биту у ближайшего к нему и тут же стукнул его по голове. Удар был таким мощным, что череп байкера лопнул, как бумажный пакет. Он упал на колени, уши заливала кровь. Другие остолбенели, не зная, вступать в драку или дать деру, но Молот не оставил им выбора.
Он крутил битой, как бамбуковой палкой в восточных единоборствах, глядя в глаза каждому, кто оказывался в пределах удара. Они поменялись местами — дичью стали они. Еще один байкер — толстый бородатый тип, который особенно его донимал, вытащил из кармана нож и прыгнул на Молота. Он увернулся почти с балетной грацией, дернулся влево, вправо, потом снова влево. Байкер за ним не поспевал. Молот блеснул зубом.
— И это все, на что ты способен? — сказал он. — Надоел ты мне.
Он рывком выбросил ногу вперед, выбил нож и тут же битой нанес удар в челюсть. Брызнула кровь, байкер упал на землю, выплевывая зубы и держась за изуродованный рот.
Позади себя Молот почувствовал движение, оглянулся — главарь опускал топорик ему на спину. Молот прыгнул в сторону, но лезвие задело левое плечо, показалась кровь.
— Ах ты козел! — взревел он. — Вот сейчас ты меня действительно разозлил.
Он развернулся, ударом биты разоружил врага и сломал ему руку. Кость громко треснула, байкер завопил от боли.
— Это только начало, — гудел Молот.
Он ударил еще и еще. Байкер упал. Молот продолжал бить поверженного врага. Ярость перетекала в биту, нарастала, направляла удары.
Байкер истекал кровью. Молот не останавливался.
Он чувствовал, что с каждой секундой растет его сила, что он превращается в великана.
Время остановилось. Реальными были только он сам, его оружие, жажда крови и этот большой кусок мяса на земле.
Трудно сказать, сколько прошло времени, когда он вдруг ощутил усталость. Наступило насыщение, руки тряслись от напряжения, грудь горела. Он глянул под ноги. Там лежало истерзанное кровавое месиво, мало напоминающее человеческое тело. Молот ухмылялся. Внутри разливалась счастливая усталость, как после долгого и сытного обеда.
Он оглянулся. Байкеры ретировались. На безопасном расстоянии в ужасе от жуткого зрелища переминались с ноги на ногу почти протрезвевшие посетители паба.
Молот развернулся и пошел прочь. Люди продолжали пучить глаза, не в силах пошевелиться, чтобы хотя бы позвонить в службу спасения.
Он шел и чувствовал на себе их взгляды.
А в них страх. И уважение.
Он улыбнулся самому себе.
Он осквернил, уничтожил тело байкера. Выел душу.
Уважение.
Он чувствовал себя могучим великаном, красавцем супергероем. Королем, обагренным кровью на поле боя, императором среди простолюдинов.
Они его боялись.
Они его обожали.
В спину из паба неслась музыка. Он усмехнулся — как по заказу это был трек «Молот» группы «Моторхед».
Он не боялся ареста, потому что всегда тщательно выбирал, куда ехать. Старался, чтобы там у него был хотя бы один коп, как Кинисайд в Ньюкасле, — его крыша.
Как только он подошел к машине, зазвонил мобильный. Он вытащил его, перепачкав кровью, поднес к уху.
— Ты где сейчас находишься? — раздался голос Кинисайда.
— Между Ньюкаслом и Лондоном. В Лестере. Последовал твоему совету и развлекаюсь тут, расслабляюсь. Короче, отдыхаю.
За спиной к пабу пронеслись машины с включенными сиренами. У него «вектра» неприметная — они и не глянут в его сторону.
— Дело полезное. Но сейчас ты нужен здесь. Двигай назад — есть работа.
— Ладно.
— Давай пошустрей.
Молот отсоединился, бросил телефон на сиденье.
Ухмыльнулся.
— Ну что ж, работа так работа, — сказал громко самому себе.
Завел машину, вставил в проигрыватель один из дисков «Каннибалов», вдавил в пол педаль газа и рванул в Ньюкасл.
29
Кэролайн лежала на боку с открытыми глазами, делая вид, что спит. Она все время прикасалась к ране на лице и никак не могла поверить, что весь этот кошмар — наяву.
Она смотрела на отца и поражалась. Свою тайную жизнь перед ней раскрыл совершенно незнакомый человек. Искал понимания. Молил о прощении.
Она не понимала и не прощала. И теперь гордо отмалчивалась. События нескольких прошедших недель никак не укладывались в голове. Она не хотела ни понимать, ни прощать. Хотела одного: повернуть время вспять. Вернуть прежнюю спокойную, лишенную опасностей жизнь — ту, которую когда-то считала настоящей.
