Но эта жизнь ушла безвозвратно.
Отец сидел, привалившись к стене, у него был вид больного, разбитого старика. Ей стало его жаль — по-человечески. Кроме того, что бы там ни было, он оставался ее отцом.
Он рассказал ей еще больше. Сказал, что ничего не утаил.
— Ты не представляешь, как я ненавидел Тошера. И всю его компанию.
— От этого признания им, конечно, станет легче. — Ее голос был таким же холодным, как воздух, которым приходилось дышать.
Колин вздохнул, отер пот со лба. У него был жар.
— Ты должна выслушать. Должна понять.
Он снова вздохнул, подбирая нужные слова, правильный тон.
— Я поступил плохо. Очень плохо. Все, что я сделал, было отвратительно. Я почти ежедневно виделся с Кинисайдом. — Он покачал головой. — У него все было просто замечательно… шикарная машина, огромный дом… а у меня не появилось ничего, кроме страшного чувства вины. Да еще ты… Это пожирало меня изнутри, убивало, как раковая опухоль, из-за которой погибла твоя мать. С этим нужно было что-то делать.
Кэролайн не перебивала. Его лицо исказила боль — он все переживал заново.
— После того что произошло, я ведь пытался найти Тошера. — Он посмотрел на нее украдкой, стараясь угадать, что она думает.
— Зачем?
— Чтобы узнать о его здоровье. Не знаю… может быть, чем-нибудь помочь…
— Надеялся, он тебя простит?
— Я должен был что-то сделать. Должен. — Его голос зазвенел, он успокоился и продолжил: — Но я не знал как. Хотел даже нанять детектива, но не решился. Потом вспомнил про этого журналиста из «Геральда» — Джо Донована. Он пару лет назад появлялся в наших краях. Попытался с ним связаться. Думал, он мне поможет отыскать Тошера. — Он вздохнул. — Но Донован ушел из газеты. Мне предложили поговорить с другим журналистом — Гэри Майерсом. К тому времени я уже весь извелся, жизнь превратилась в настоящий ад. Я сказал Майерсу, что у меня есть для него материал.
Он снова быстро взглянул на дочь. Она слушала.
— Мы договорились о встрече, но так, чтобы о ней никто не знал. На нейтральной территории. Подальше от дома. Майерс предложил небольшую гостиницу у вокзала Кингс-Кросс в Лондоне. В эту гостиницу ходят проститутки с клиентами и мальчики на продажу. — Он невольно усмехнулся. — Гэри сказал, если нас увидят, то примут за клиентов.
Кэролайн подняла глаза к потолку:
— О боже…
— В общем, — заметив реакцию дочери, продолжал он слегка смущенно, — я рискнул и все ему рассказал. Это был оправданный риск. Я решил, что душевный покой, который мне так нужен, того стоит. Он выслушал меня. Было такое ощущение, что я… облегчаю душу.
— Как на исповеди у католического священника, — вставила Кэролайн.
— Да-да, ты это верно подметила, — оживился он.
— Или на допросе у следователя.
Колин тяжело вздохнул — нет, она не поймет, не простит.
— Гэри решил, что искать Тошера не стоит, и предложил кое-что получше, — продолжил он, собравшись с духом.
Кэролайн снова слушала.
— Взять Кинисайда на живца.
— Что? — нахмурилась она.
— Расставить сети и поймать с поличным. Устроить провокацию, как он выразился, в духе старой доброй Флит-стрит, в лучших журналистских традициях.[6]
— Зачем?
— Чтобы Кинисайд угодил в приготовленную ловушку.
Кэролайн молча смотрела на отца.
— Дело станет гласным, Кинисайда накажут за все его злодеяния. И об этом узнают все.
— А газету-то как начнут раскупать, — усмехнулась Кэролайн.
— Да, — с воодушевлением сказал Колин, не заметив иронии в голосе дочери. — Но самое главное, я бы обрел душевный покой. Ты не представляешь, насколько сильно он мне был нужен, как я этого ждал. Конечно, я прекрасно понимал, что за свои поступки и сам могу попасть за решетку, но все равно должен был на это пойти. Обязан. Мы разработали план действий, решив сыграть на слабости Кинисайда.
Колин полностью погрузился в воспоминания. Он жестикулировал, забыв о раненой руке и ничего не замечая вокруг.
— Он просто изводил меня расспросами о лаборатории, о заводе. Над чем работаем, к каким секретам имеем доступ. Но больше всего его интересовало, предлагал ли мне кто-нибудь за что-нибудь деньги. Большие деньги. И говорил он об этом постоянно. Дескать, к тебе наверняка все время ищут подходы, чтобы купить какую-нибудь разработку, так вот, я-де знаю, как говорить с такими людьми, и помогу продать… Все время повторял, снова и снова…
Колин вздохнул:
— Конечно, промышленный шпионаж — дело сегодня довольно прибыльное. Ты не представляешь, насколько часто ко мне обращались разные люди. Но это были представители конкурирующих фирм, которые хотели всего-навсего первыми выйти на рынок с новым жидким моющим средством. Это вообще-то тоже немалые деньги. Даже очень большие. Но у Кинисайда на уме были «Аль-Каида», международные террористы. Прямо Джеймс Бонд. Начитался бог знает чего, вот и фантазировал. В общем, мы разработали план, в котором учли его желание встретиться для заключения сделки с представителем некой богатой организации.
Колин замолчал, чтобы отдышаться, затем продолжил:
— Я ему рассказал, что работаю над особым проектом. Экспериментальная разработка генетически модифицированного препарата для лечения рака. Вещества, призванного при попадании в организм больного уничтожать раковые клетки. — Он улыбнулся. — Как считаешь, правдоподобно?
— Если бы оно было у нас два года назад, — сказала Кэролайн печально.
— Если бы… — эхом отозвался Колин. — Хорошо бы, чтобы оно вообще существовало. Но такого средства нет. А Кинисайд поверил. Особенно когда я сказал, насколько многообещающей областью исследований является лечение раковых заболеваний. Человек, который создаст и запатентует такой препарат, заработает кучу денег. А чтобы еще больше его зацепить, я добавил, что у вещества широкая область применения. Его можно изменить, перепрограммировать таким образом, что оно обретет способность поражать любые клетки в организме человека. Что его можно даже превратить в оружие.
— И ты, полагаю, сказал, что у тебя есть покупатель?
— Да.
— И он поверил?
— Просто запрыгал от радости. Я сказал, что нужно добыть препарат, но для этого ему придется проникнуть на территорию «Нортек», потому что я один не справлюсь. Он согласился помочь.
Кэролайн не верила собственным ушам.
— Что?! Ты имеешь в виду тот самый случай, о котором столько говорили три месяца назад?
Он кивнул.
— Я же тогда тебя об этом спрашивала, — нахмурилась она. — Значит, это сделал ты?
— Вообще-то Кинисайд. Я им просто руководил. — В его голосе звенела гордость.
— Тогда еще писали, что это могли быть экотеррористы или защитники окружающей среды, у которых сдали нервы. Ты же говорил, что ничего не украли.
— Ничего. Да и красть было нечего. Я показал Кинисайду, как можно попасть на территорию комплекса. Назначил время. Встретился с ним, передал портфель, в котором, как он считал, находится образец этого вещества. Я сказал, что формулу выведу сам.
Кэролайн покачала головой.
