было необходимо. Звучный вдох Тревора моментально подтвердил ее ошибку. Он поймал тонкое запястье.
— Черт побери, посмотри только, что ты наделала.
Заподозрив самое худшее, Леа попыталась вырваться, но, еще сильнее распалившись, Тревор железной хваткой стиснул ее руку и положил ее прямо поверх своего вновь возбужденного мужского достоинства Леа ахнула. Тогда, вечером, на веранде, Джесс проделал то же самое, и она была потрясена его бесстыдным поступком, но при этом осталась совершенно равнодушной. А сейчас!.. О, это было совсем иначе!
— Господи, Леа, это так… так чудесно, когда ты ко мне прикасаешься!
Уже погасшее было пламя вспыхнуло с новой силой, бесконтрольно распространяясь по всему телу, которое снова потребовало награды…
Он был шелковистым и твердым — мягкая кожа поверх стального стержня. И горячим, таким безумно горячим. Леа стряхнула руку Тревора со своей, скользя ладонью вверх и вниз, то в одну, то в другую сторону вокруг желанного предмета, и необузданные стенания любимого поощряли ее.
Внезапно ее манипуляции были прерваны: прежде чем она угадала его намерения, Тревор усадил ее верхом на себя.
— Но что ты собираешься…
Вопрос повис в воздухе. Незаметное, стремительное движение — и он у цели. Небо вспыхнуло над Леа в тот самый миг, когда Тревор быстро и точно вошел в нее. У нее перехватило дух от неожиданности и силы ощущения: никогда она не думала, что такое вообще возможно. Не зная, что ей делать дальше, она затрепетала, переполненная его беспокойной плотью.
— Люби меня, моя сладострастная сирена, — прошептал он, обнимая ладонями ее бедра и задавая ритм движений. — Заверши мои сны и мои муки.
Леа резко поднялась и уселась в своей постели. Она была вся влажной от пота. Это воспоминание настолько живо… Проклятие! По его милости ей не удастся заснуть! Видения и образы и этот жар в глубинах тела никогда ее не покинут. Краснея до корней волос, девушка снова прокрутила в голове последние минуты их близости. Она словно скакала на лошади, ничего и никого не смущаясь, целиком предаваясь отчаянной страсти.
Глава 17
Дождь хлестал по окнам.
Тревор, несколько мгновений не предпринимавший никаких попыток встать, прислушивался к шуму ливня. Приподнявшись на локте, он застонал: в голове словно бежало целое стадо бизонов. С видимым усилием он спустил одну ногу с края постели. Все тело будто бы налилось свинцовой тяжестью — справедливая плата за излишества, — и он поклялся, что не выпьет более ни капли проклятого бурбона.
Сглотнув ощущение тошноты, он обернул смятую простыню вокруг талии, потом доплелся до умывального столика и поплескал себе в лицо. Казалось, что болят даже волосы на голове! Резкий стук в дверь отозвался где-то в области затылка; Тревор прижал ладони к ушам и проворчал:
— Войдите.
Переступив порог комнаты, Хипи, державшая в руках свежие простыни, тихонько хмыкнула. Следом за нею появился мальчик с серебряным подносом. Кофе источал восхитительный аромат, а еда выглядела самым аппетитным образом, но у Тревора при мысли о беконе и жареной картошке сжался желудок.
— Доброе утро, Маста майор, — весело приветствовала его Хипи и положила стопку белья на кровать. — Надеюсь, вы чувствуете лучше, чем смотритесь.
Тревор не задумываясь кивнул и сморщился от нового приступа боли. Хипи заметила разбитый стакан возле комода, цокнув языком, прошла вглубь комнаты и принялась один за другим подбирать осколки и складывать их на раскрытую ладонь. Звяканье стекляшек вернуло Тревора в прошедшую ночь. Мальчик поставил поднос на ночной столик, улыбнулся и удалился прочь. Думая, что Хипи последует его примеру, Тревор вернулся в постель. Когда он поднял кофейник над чашкой, рука его дрожала.
Лишь неспешно закончив прибирать комнату, Хипи обратилась к Прескотту:
— Если вам будет надо что-то, вы только позвоните.
— Благодарю, — приподнимая с подноса кофейник и свою наполненную чашку, Тревор добавил: — Забери, пожалуйста, еду.
Хипи сочувственно глянула на майора и повиновалась. Осторожно, стараясь не двигать головой и держать ее вертикально, Тревор поставил кофейник па столик. Потом сделал глоток, обжег язык и верхнее небо, но воспринял этот пустяк как некое предзнаменование грядущих неприятностей.
А между тем ливень превращался в настоящую бурю. Сегодня на плантациях делать нечего. Радуясь, что не придется вдобавок ко всем бедам печься на солнце, Тревор опять добрался до умывальника и стал долго и сосредоточенно умываться, нарочно оттягивая момент бритья — у него сегодня очень сильно дрожали руки. Ведь в таком состоянии, чего доброго, можно и горло себе перерезать!
И только хорошенько ополоснувшись холодной водой, Прескотт наконец приступил к самому опасному. Он нарочно не всматривался в зеркало, чтобы не видеть в нем свои осунувшиеся черты, а задрав подбородок, немедленно приблизил лезвие к коже. Но едва он начал соскребать щетину, как вдруг перед его взором отчетливо возникло видение. Как раз к этому месту, где находилась бритва, прикасаются губы Леа, теплые и искусительные губы. Кровь моментально вскипела в венах. Он неосторожно вздрогнул, и острое лезвие впилось в кожу. Бормоча проклятия, Тревор схватил край простыни и приложил к порезу.
Бесполезно отрицать, что все случилось в реальной жизни. Он действительно наяву пережил эти ощущения, но тогда готов был счесть их лишь следствием неумеренного потребления спиртного. И все же это был не сон. Правда, на простыне скорее всего остались следы его собственной крови, но зато неопровержимое доказательство предоставляло Тревору его тело. Он уселся в кресло у камина и опустил плечи. Так и есть. В эту ночь он соблазнил племянницу Эдварда Стэнтона. Но которую из двух?!
Предстояло разобраться в хаосе лиц, крутящихся в его сознании. Тревор говорил себе, что это не могла быть Рэйчел. Приходила Леа. Это ее он хотел, это она владела всеми его помыслами и постоянно искушала его. Однако если даже все время повторять ее имя, то другая девушка все равно в Леа не превратится. Он же помнил, как к нему вошла Рэйчел! Закрыв лицо ладонями, Тревор снова ощутил прикосновение бритвенного острия — на сей раз к щеке. Металл был холоден и тверд — такой резкий контраст с мягкими и горячими губами Леа!
Образ ее встал в памяти, захлестнув Тревора волной отчаяния. Ему необходимо было время, чтобы хорошенько поразмыслить, и он дал волю роящимся в голове мыслям.
Как необычно вела себя Рэйчел за обедом… Бросала пристальные взгляды… Она весь вечер не сводила с него глаз! Неужели это тайная страсть? Или всего лишь воображение? А потом этот ночной визит… И волосы, завитые щипцами в мелкие кудри и пахнущие сиренью… Волосы Рэйчел. Духи Рэйчел.
От ее прикосновения бросает в жар. Это — прикосновение Леа. Он же поцеловал ее и убедился, что это именно она. Но ведь Леа ушла с Джессом… Ну да, в своем желтом платье, в этом чертовски соблазнительном платье, которое невозможно забыть. Рэйчел ни в коем случае не оделась бы столь вызывающе, да и не пошла бы на свидание с мужчиной ночью. За это смело можно ручаться жизнью.
Черт, да жизнь его и так уже на кону! Он просто обязан теперь жениться на девушке, которую лишил невинности. И женится на ней по велению своего сердца, а потом всю жизнь будет доказывать, как ее любит. А если то была Рэйчел…
Господи, как он был пьян! Никогда прежде сила воли его не подводила…
О глупец! Он вел себя ничем не лучше самого простого подлеца, ничуть не честнее того мерзавца, которого сам же однажды обругал и решил проучить, вызвав на дуэль, А та девушка, за честь которой он вступился и чью невинность так отчаянно защищал, посмеялась над его поступком и самопожертвованием. Именно тогда он получил ранение в бедро, после чего расстался с военной карьерой. Но даже после этого он готов был прийти на помощь даме, правда, уже не с прежней беззаветностью…
Однако прошлой ночью им совершен действительно низкий поступок, что означает — он всего лишь безвольный человек, которым руководят страстные порывы и который не сумел противостоять обыкновенному хмелю.
Прескотт снова подумал о Леа, порывистой, неуправляемой и дьявольски желанной. Да, он ее любит, но и это нимало его не извиняет. Тревор вскочил на ноги, воспринимая свое нынешнее состояние как справедливое наказание за распутство. Он быстро закончил бриться, не обращая внимания на ранки.
Как же все-таки узнать, кто был сегодня ночью в его спальне? Не спрашивать же даму, ее или ее сестру он сегодня обесчестил.
Леа вышла из спальни с бешено бьющимся сердцем. Сегодня она была одета особенно тщательно. Давно висевшее в дальнем углу шкафа повседневное платье изумрудного цвета с высоким вырезом, маленьким белым круглым воротничком и пышными рукавами-фонариками имело изысканно-скромный вид. Его необычайно обширные оборки поддерживали дополнительные нижние юбки, что существенно замедляло стремительный шаг девушки. Но Леа готова была потерпеть некоторые неудобства, желая выглядеть подобающе, когда майор Прескотт попросит ее руки у дяди Эдварда.
Приподняв подол платья, девушка не спеша, величественной походкой направилась в сторону комнаты Рэйчел посмотреть, не встала ли еще сестра. Несколько часов назад Нелли посылала к ней Хипи за ключами от кладовок. Леа пошла вместе с рабыней, обнаружила Рэйчел безмятежно спящей и не стала ее беспокоить. Но сейчас ее разбирало любопытство.
На площадке перед лестницей ее остановил скрипучий старческий голос:
— Обожди меня,
