– Достаточно.
– Ты прав. – Джейк поднялся. – Более чем достаточно. Я подаю заявление об уходе. Больше не хочу быть твоим партнером. – Он пошел к двери, затем, обернувшись, остановился. – И твоим другом тоже.
– Ты ушел с работы? – изумилась Энни. Она стояла возле цветочной клумбы с лопаткой в руках в коротких шортах и больших не по размеру сапогах, на голове – соломенная китайская шляпа. Вид у нее был нелепый.
Вид у нее был очаровательный! Сердце Джейка подпрыгнуло, когда он, въехав на дорожку, ведущую к дому, увидел, как старательно она сажает цветы. Энни подняла голову и, увидев его, так радостно улыбнулась, что сердце его подпрыгнуло еще раз.
Маделин с лопаткой и ведерочком в руках со счастливой улыбкой на мордочке побежала ему навстречу.
– Инк! Инк! Инк!
Джейк, улыбаясь, поднял ее на руки.
– И что ты собираешься делать? – спросила Энни.
– Ну, во-первых, я бы хотел отдохнуть недельку-другую и провести ее с Маделин. – «И с тобой», – добавил он про себя. – Если ты не возражаешь.
На лице у Энни появилось слегка ошарашенное выражение.
– Нет, конечно.
– Затем займусь делами. Поговорю с другими адвокатами, со старыми друзьями из прокуратуры, встречусь с парочкой судей. Могу даже подумать о том, чтобы преподавать в юридическом колледже.
– У тебя это хорошо получится.
– Не знаю, насколько хорошо, но это лучше, чем то, чем я занимался.
Энни улыбнулась:
– Это надо отметить.
– Отметить то, что я ушел с работы?
– Конечно, черт возьми, – усмехнулась она. – Первый раз, насколько я знаю, ты поддался велению сердца.
– Нет, не первый.
– Не первый?
– Нет. Еще когда поцеловал тебя. Энни покраснела:
– Это нам лучше не обсуждать.
– Согласен. Обсуждать не надо. Надо сделать. Наклонившись к Энни, он поцеловал ее в губы. Даже при том, что между ними находился ребенок, поцелуй буквально пронзил его до самых пят.
– Вот, – сказал он. – Еще один спонтанный поступок.
Он думал об Энни с одержимостью с тех пор, как поцеловал ее тогда в Талсе, вспоминая, как она сказала ему, что хотела бы заняться с ним любовью.
Он ворочался ночами на кровати, изнывая от желания. В ушах у него звучали ее слова.
– Я думала о тебе, – сказала она, – и хотела тебя так, что испугалась, что потеряю рассудок.
Изогнув шею, он хотел поцеловать ее еще раз. Ее губы были такими мягкими, нежными, теплыми. Но тут его схватила за нос маленькая ручонка.
– Эй, – отодвинулся от нее Джейк. Рот ребенка расплылся в улыбке, обнажая четыре зубика и голые десны.
Джейк нарочито укоризненно посмотрел на Маделин:
– Я запомню это, юная леди. Вот когда тебе будет шестнадцать, и парень, к которому ты отправишься на свидание, попробует на прощание поцеловать тебя перед домом, тут-то я и отомщу.
Энни засмеялась. Щеки у нее горели, в глазах было какое-то странное выражение. Отступив назад, она стащила с рук садовые перчатки.
– Можешь недолго присмотреть за Маделин?
– Я за этим и приехал.
– Если мы будем праздновать, то мне надо пройти на кухню и кое-что приготовить.
Празднование вылилось в парадный обед в столовой – со свечами, тонким бабушкиным фарфором и гостями. Были приглашены Бен и Хелен, Генри и Перл. Энни заставила Джейка готовить в саду на гриле мясо, а сама отправилась на машине в дом инвалидов за своими гостями.
– Похоже, что собирается дождь, – сказала она, – поэтому мясо лучше приготовить сейчас.
Она оказалась права. Джейк едва успел поджарить его на гриле в саду, как пошел сильный дождь. Он почувствовал облегчение, когда Энни загнала машину в гараж. Он удивился тому, что она привезла не только старого адвоката, с которым он разговаривал по телефону, и пожилую, кудрявую, как пудель, женщину, но еще и Шипа, и молоденькую брюнетку с вытатуированной на плече розой, колечком в носу и проколотыми бровями.
Энни, разложив портативное инвалидное кресло Генри, помогла ему сесть в него и представила его
