коня не меньше Кати.
— А ты? — по привычке кокетливо спросила Ценнайра, наблюдая за ним из ворот. — Кому отдаёшь предпочтение ты?
В конюшне было темно, но ей показалось, Каландрилл покраснел. Как бы то ни было, он ниже склонился над мерином и принялся тереть его с большим усердием.
— Конь много значит для мужчины… — пробормотал он, — за ним надо ухаживать.
Ценнайра мягко рассмеялась и попыталась помочь ему преодолеть неловкость:
— Может, выберешь для меня коня? Я в них не разбираюсь.
— Брахт в лошадях разбирается лучше, — скромно заметил Каландрилл. — Я ему в этом в подмётки не гожусь.
Ценнайра кивнула, отказавшись от кокетства. Ей нравилось просто стоять и смотреть на него, подавая время от времени щётку. Когда пальцы их соприкасались, он смущённо улыбался. Годы словно перестали обременять Ценнайру, и она вновь почувствовала себя девочкой, когда ей доставляло удовольствие наблюдать, как брат ухаживает за их тягловой лошадью.
Вскоре кони были почищены, и Брахт предложил попрактиковаться в фехтовании. Катя и Каландрилл с удовольствием согласились. Через тонущий в полумраке лабиринт коридоров они не без труда вернулись в свои комнаты, где из уважения к гостеприимству джессеритов оставили своё оружие.
Форт пребывал в трудах, люди сновали туда и сюда, выполняя свои обязанности, и никому не было дела до чужеземцев. Так что найти уголок во дворе, где можно было бы попрактиковаться в фехтовании, оказалось не так просто. Они плутали по бесконечным пустынным коридорам с длинными рядами закрытых дверей. Подобных крепостей Каландриллу видеть не приходилось; создавалось впечатление, будто она была вырублена в монолитной скале. Внешние стены были частью внутренних. Форт напоминал ему муравейник, а джессериты — его бескрылых обитателей.
Их общественная организация выглядела столь же чёткой и ясной, как и у насекомых.
Наконец они, следуя по узкой лестнице, вышли во двор, где воины в кольчугах и кожаных доспехах тренировались в фехтовании мечами, но их попросили удалиться.
До крайности вежливый начальник объяснил, что это совсем не подходящее место для столь почётных гостей, и голосом, не терпящим возражений, предложил им отправиться во двор для котузенов. Им дали человека, и по сумрачным коридорам он провёл их в другой двор, где тренировались воины в чёрном, как у Чазали и Тэмчена, обмундировании.
Едва они вошли, как все замерли. Проводник их поклонился и что-то сказал. Получив ответ, он отправился назад. Котузены было явно обескуражены и отчасти возмущены, словно чужеземцы нарушили какой-то порядок.
Воин, с кем говорил провожатый, приподнял металлическую сетку с лица и поклонился, карие глаза его были непроницаемы.
— Чем могу служить? — спросил он.
Брахт хлопнул рукой по своим ножнам и сказал:
— Мы бы с удовольствием расчехлили мечи.
Котузен посмотрел на саблю, висевшую на поясе Кати, и глаза его округлились.
— Дамы тоже?
От удивления голос его прозвучал резко.
— Да, — бодро ответил Брахт, ухмыляясь Кате. — Эта дама владеет мечом лучше многих мужчин.
Потрясённые воины что-то забормотали.
— У вас это не принято? — спросил Каландрилл.
Котузен яростно замотал головой, и по лицу его можно было понять, что подобная мысль показалась ему ужасной и диковинной.
— Нет, — наконец с трудом выговорил он. — Женщины коту не занимаются мужскими делами.
— Мужскими? Ахрд! Эта женщина победит любого мужчину.
Каландрилл, уже научившийся читать по выражению лица джессеритов, понял, что собеседник пришёл в бешенство, и тут же сказал:
— В Куан-на'Форе и в Вану, откуда родом мои друзья, женщины привыкли носить с собой оружие и умеют им пользоваться. Если мы невольно оскорбили вас, приношу свои извинения. — Он поклонился, как это делали джессериты.
Котузен сглотнул, явно растерянный. Наконец он произнёс:
— У нас нет такого обычая.
Брахт собрался поспорить, но в разговор вмешалась Катя:
— Я не хочу оскорблять наших хозяев, лучше уйдём.
Котузена её слова явно смутили. Закованной в латы рукой он разгладил напомаженные усы, а Каландрилл дружески улыбнулся и спросил:
— Нет ли у вас другого двора, где мы могли бы позаниматься сами по себе?
Воин подумал и сдержанно кивнул.
— Не одолжите нам снаряжение? — спросил Брахт.
Котузен вновь кивнул и, резко развернувшись на пятках, отдал несколько коротких распоряжений. Двое воинов туг же сорвались с места и принесли им куртки из толстой кожи, а третий повёл иноземцев в другой двор. Каландрилл и Брахт взвалили на плечи куртки, поблагодарили хозяев и отправились вслед за закованным в латы проводником. Сзади до ушей Каландрилла донёсся приглушённый голос:
— Варвары.
И тут же другой голос недоверчиво добавил:
— Их женщины дерутся…
Брахт усмехнулся, покачав головой; Каландрилл повёл глазами на проводника, взглядом прося кернийца помолчать. Да, джессериты другие, но они их союзники, так что надо уважать их обычаи.
«Мы кажемся им не менее странными», — подумал он, пока они шли по тёмному коридору.
Их проводили в небольшой квадратный, словно колодец, двор. Высоко над глухими стенами голубело небо. Двор был скрыт от посторонних взглядов, словно их привели сюда специально, дабы никто не видел меча в руках женщин. Проводник молча поклонился и ушёл.
— Странные люди, — пробормотал Брахт, напяливая куртку. — Они что, балуют своих женщин?
Каландрилл пожал плечами.
— Будем надеяться, что нам никто не помешает, — рассмеялась Катя, — ибо, если они на нас нападут, придётся удивить их ещё больше.
— Или переманить их женщин на нашу сторону, — усмехнулся Брахт.
Ценнайра, привыкшая к образу жизни, похожему на тот, которого придерживались джессериты, не видела ничего странного в том, что женщины не дерутся, и была неприятно удивлена, когда Брахт подал ей куртку из толстой кожи.
— Так говоришь, ты не умеешь фехтовать? — спросил он и, когда она покачала головой, продолжал: — Значит, не помешает кое-чему научиться.
Она переполошилась, опасаясь, что во время тренировки не сможет скрыть свою сверхчеловеческую силу. Каландрилл, неправильно истолковав её замешательство, галантно произнёс:
— Тебе не причинят вреда.
— А позже это может спасти тебе жизнь, — добавила Катя. — Хочешь? Поработай со мной. Начнём с кинжала.
Ценнайре ничего не оставалось, как согласиться. Она натянула куртку и осторожно вытащила из ножен кинжал думая о том, как бы не забыться и не проткнуть кожаные доспехи вануйки. Катя же, полагая, что причиной её смущения был кинжал, принялась объяснять, как его держать, как правильно ставить ноги и держать корпус.
— Резко вверх, — проговорила она, показывая движение, — словно вгоняешь кинжал под ребра в сердце. Большим пальцем упирайся в чашечку, бей от плеча, вкладывай в удар весь вес тела. Попробуй.
Ценнайра думала только о том, как бы не выказать свою силу, и была удивлена, когда удар её был отбит почти незаметным движением кисти. Рука Ценнайры отлетела в сторону, а кончик кинжала светловолосой
