Она никогда не испытывала настоящую страсть, наслаждалась сознанием своей красоты и сексуальности, эта адская смесь сводила Дункана с ума, да и любого мужчину, попавшего в ее сети.
В то же время один лишь взгляд на жену, такую неопытную и невинную, возбуждал его больше, чем Кассандра с ее изощренностью. Его милая Линнет с ее округлыми формами и огненными волосами так волновала его, что он и помыслить не мог о другой женщине.
Он подхватил ее на руки и понес к постели. Осторожно опустил на шелковые простыни, прильнул губами к ее горячим от вспыхнувшей страсти губам и стал жадно пить их божественный нектар.
Пил долго, а когда наконец оторвался, она недовольно вскрикнула и взмолилась:
– Продолжайте!
– Я буду всю ночь целовать тебя, милая, – сказал Дункан. – Но сначала позволь доставить тебе такое же удовольствие, какое ты доставила мне. Теперь мои руки будут изучать твое тело.
От этих слов в ее карих глазах вновь появился янтарный блеск. И хотя ее бедра все еще были плотно сжаты, Дункан знал: она готова отдаться ему.
Глядя на ее соблазнительное тело, он забыл обо всем на свете. Казалось, сама природа создала ее для удовлетворения мужских желаний.
Дункан ласкал ее затвердевшие от возбуждения соски, пока она не вскрикнула и не стала двигать бедрами, медленно раздвигая их. И когда он увидел ее лоно, уже ничто не могло его остановить.
Ведь она его жена. И он уже лишил ее девственности. Зачем же отказывать себе в таком удовольствии, тем более что жена тоже сгорает от страсти.
– Прости, малышка, я не могу больше терпеть… – Линнет прикрыла ему рот ладонью.
– Все в порядке, сэр, я тоже не могу. – Она обхватила рукой его член, направляя его и еще чуть раздвинув бедра.
И Дункан, не раздумывая, вошел в нее так глубоко, как это было возможно. Линнет закричала от боли. Он разрушил преграду, которой, как оба они думали, уже не существовало. Это означало лишь одно: их обманули.
Только сегодня они стали настоящими супругами.
Глава 11
Проклятие!
Дункан замер, боясь пошевелиться.
Две крупные слезы скатились по ее щекам.
– Милая моя! – Он видел, как забилась жилка на ее шее и едва заметно задрожала нижняя губа. – Линнет, я…
Она подняла на него глаза.
– Только не говорите, что сожалеете об этом, умоляю вас.
Он с нежностью вытер ей слезы.
– Я сожалею о том, что причинил тебе боль. А за остальное благодарен.
Она обвила рукой его шею.
– Боль была не такой уж сильной.
Видит Бог, он не хотел причинить ей боль. Хотел доставить наслаждение.
А что натворил?
Ворвался в ее девственное лоно, как дикий зверь, за которого она все это время его и принимала.
– Леди, я вам не верю, – прошептал он. – Но обещаю больше не причинять боли.
Еще ни у одной женщины он не был первым мужчиной, даже у Кассандры, не говоря уже о продажных женщинах.
Честно говоря, он вообще не верил в существование девственниц. И этот вопрос его мало волновал.
Но обнаружив, что лишил свою жену девственности, Дункан почувствовал себя виноватым, и это отравляло его нечаянную радость, настолько сильную, что он готов был подняться на самую высокую башню крепостной стены и во весь голос кричать о своей победе.
От бледного света луны, проникавшего сквозь ставни, ее гладкая кожа словно светилась, и отблески угасающего огня играли в ее волосах, рассыпавшихся по подушке.
Россыпь веснушек была хорошо заметна на ее сливочно-белой коже, и ему до боли захотелось поцеловать каждую из них. Он решил начать с тех, что уютно устроились на ее переносице и закончить счастливицами, которые красовались у вершин ее прелестных полных грудей.
Дункан вздохнул, стараясь успокоиться. Он был близок к тому, чтобы снова полюбить и обрести счастье.
– Клянусь жизнью, моя леди, я не был бы так груб, если бы знал. – Он коснулся губами ее шеи. – Но я так благодарен тебе.
– Это я должна быть вам благодарна, – тихо произнесла она.
Он вышел из ее лона.
– Что ты сказала?
