вонзились в Дункана.
Тем не менее он продолжил:
– Это будет очень приятный союз. Мы идеально подходим друг другу.
– Как подходит распутница, торгующая своим телом, изголодавшемуся по женщине мужчине? – холодно спросила она.
Дункан проклинал себя. Он только что погасил в ней пламя, которое так хотел зажечь.
За одну лишь ночь он добился ее взаимности, она отдалась ему, а что он сотворил?
Бросил ей в лицо ее доверие и восторженное обожание.
И это после того, как она подарила ему счастье, которого он никогда не знал и о котором даже не смел мечтать. Она показала ему, что он все еще способен любить, и в благодарность за это он разрушил ее романтические мечты. Но в отличие от Линнет он знал, как это опасно, и его долг – оградить ее и себя от возможных тяжелых последствий.
Святые небеса, он стал тем бессердечным негодяем, о котором ходили легенды!
Одно дело – пытаться избежать страданий, неотступно идущих по пятам любви… но совсем другое – причинить боль своей молодой жене. Дункан проклинал себя за то, что не смог держаться от нее подальше, как намеревался с самого начала. Но ему и в голову не приходило, что она околдует его, заставит потерять рассудок, когда он заглянет в ее янтарные, полные обожания глаза.
Не ожидал, что окажется способным на такие сильные чувства.
Откуда он мог знать, как далеко заведет его притворство, когда он делал вид, будто ему нет дела до ее женских прелестей.
И теперь он почувствовал угрызения совести.
– Линнет, я…
– Пожалуйста, сэр, не продолжайте, – отмахнулась она. – Я поверила, что нужна вам. Но теперь поняла зачем. Было глупо с моей стороны надеяться на что-то другое. – Голос ее звучал все так же холодно.
– Ты не так поняла меня. Это не…
– Вы сказали, что хотите скорее покончить с умыванием, потому что очень устали. Не стоит себя утруждать. Я сама справлюсь. Будьте добры, отвернитесь.
Дункан понимал, что должен подчиниться, но не мог оторвать от нее глаз. Она была слишком хороша. Придерживая одной рукой простыню, а другой – мокрое полотенце, она с упреком взглянула на него:
– Я ведь просила вас отвернуться.
Дункан про себя чертыхнулся и выполнил ее просьбу. Глядя на огонь в камине, он чувствовал себя еще большим негодяем, чем его брат.
Он слышал, как моется Линнет. Когда все стихло, он еще долго стоял, дожидаясь, пока она уснет, и только потом обернулся. Она лежала спиной к нему, чуть ли не до подбородка натянув одеяло. Дункан издал тяжелый неровный вздох. Меньше всего он хотел, чтобы эта ночь закончилась таким образом.
Но ему некого было в этом винить.
Он молча опустился в кресло. То самое, в котором провел их первую брачную ночь.
Глава 12
Где-то вдалеке грохотал гром, запах дождя проникал сквозь толстые стены Айлин-Крейга в огромный сводчатый зал, и без того сырой и холодный. Время близилось к полуночи, и его люди крепко спали, устроившись на полу, устланном камышовыми циновками.
Дункан прошел через полутемный зал, осторожно обходя спящих и направился к возвышению, где в задумчивости сидел сэр Мармадьюк с оловянным кубком.
Дункан молча отодвинул свое кресло, сел и, демонстративно не обращая внимания на друга, отломил кусок хлеба и запил большим глотком стоявшего на столе вина.
– И тебе тоже доброй ночи, – произнес англичанин насмешливым тоном и поднял свой кубок. – Значит, все получилось еще хуже, чем я думал?
Дункан снова приложился к вину и вытер рот полотняной салфеткой.
– Да.
– Побеседуем?
– Нет.
Мармадьюк провел пальцем по краю кубка.
– Может, поговорить с ней? Я бы смог как-то тебя оправдать. Ведь послушала же она меня утром в день свадьбы.
Дункан раздраженно отставил пустой кубок.
– Я сыт по горло твоей помощью. К тому же я мерзко обошелся с ней. И любые извинения еще больше все испортят.
– Ты отнюдь не блещешь красноречием. Вполне могу себе представить, что ты невзначай обидел ее неосторожным словом. Но чтобы дурно обойтись с ней? – Мармадьюк покачал головой. – В это я не верю.
– Не веришь – не надо. Мне все равно.
