Как ни странно, Филиппу сразу же удалось уснуть. Рядом с ним в палатке сидел Гурт, не спуская глаз со своих хозяев, а потом через несколько часов его снова сменил Льювеллин. Утром Льювеллин доложил Филиппу, что тело похоронено, и никто не проснулся от ночного шума.
– Они придут снова, мой господин, – добавил он.
– Знаю. Теперь ни ты, ни Гурт не должны оставлять палатку без присмотра.
Льювеллин кивнул. Старый слуга знал достаточно много, чтобы не задавать вопросов, поэтому молча пошел запрягать лошадей. Спустя час христианская армия свернула лагерь и двинулась к Яффе.
Глава 15
БИТВА ПРИ АРЗУФЕ
В течение двух часов турки не появлялись. К тому времени авангарду колонны стали видны стены маленького городка Арзуфа. Христиане двигались по берегу сверкающего в лучах солнца моря. Головы всех были обращены влево: солдаты ожидали появления облаков пыли над густым лесом. Турки не могли не услышать топота приближающейся армии. «Скоро разразится буря», – думал Филипп. Он опять чувствовал подступавший к горлу от волнения приступ тошноты и беспокойно ерзал в высоком седле, сжимая и разжимая пальцы вокруг древка своего копья.
Но, несмотря ни на что, его не покидало чувство уверенности. Хотя он ни разу не видел еще в действии английских и нормандских лучников, он почему-то был уверен, что они не подведут. Их луки посылали стрелы дальше, чем короткие луки турок. На этот раз, возможно, проклятым сарацинам не поможет их излюбленная тактика коротких обстрелов с налета.
Вдруг со стороны леса послышался топот, и чуткое ухо Филиппа уловило знакомые звуки кимвалов и бой барабанов. «Вот, начинается», – подумал он и подмигнул Жильберу, который наклонился вперед в своем седле, крепко сжав длинными ногами бока коня, и с серьезным лицом наблюдал за лесом, потирая при этом пальцами кончик носа.
Вдруг в поле зрения колонны появились турецкие всадники, и по рядам христиан пробежал ропот – воины передавали друг другу команду начальников. Крестоносцы пригнулись в седлах и начали надевать шлемы; ряды их сомкнулись, и колонна незаметно ускорила шаг.
Ричард, проехав сквозь ряды пехоты, выехал на открытое место, где его могли видеть солдаты. Он хладнокровно взглянул на приближающихся всадников и сделал знак командирам отрядов подъехать к нему.
– Кто это, Филипп? – спросил король, указывая на первую волну атакующих.
– Это чернокожие эфиопы и суданские лучники, мессир. А сзади них, мне кажется, бедуины.
– А ударные отряды Саладина?
– О, их он обычно держит в резерве. Это мамлюки из Египта и войска эмиров Сирии и Месопотамии. Когда эти отряды появляются на поле боя, значит, у Саладина нет больше в запасе воинов.
Король кивнул и снова повернул голову в сторону всадников. Первая волна атакующих направлялась к арьергарду христианского воинства. Тактика Саладина была ясна Филиппу. Если ему удастся отбить от колонны госпитальеров, тогда вся колонна остановится, чтобы помочь им. Возможно, туркам даже удастся пробить брешь в рядах христиан, и тогда можно будет приступить к основной атаке: разбить стройную колонну крестоносцев на маленькие кучки людей и загнать их поодиночке в море, добивая остальных воинов, пытающихся бежать.
Топот копыт и звон мечей становился все громче. Госпитальеры издавали воинственные крики при виде своих старых врагов. Снова заиграли кимвалы, забили барабаны, и под этот аккомпанемент новая волна конных лучников понеслась на центр христианской армии.
Это была первая проверка войска на боеспособность. Филипп с волнением ждал. Английская и нормандская пехота еще не сталкивалась с турками в бою. Если они сейчас спасуют, можно считать это сражение проигранным. Так тщательно выстроенный Ричардом план будет разрушен, а армия разбита.
Английские лучники следили за приближением врага со спокойной стойкостью, к которой примешивалось что-то вроде любопытства, что вселило в сердце Филиппа надежду. Он уже привык видеть ненадежность сирийских стрелков, их подверженность общему паническому настрою, что было недопустимо в сражении. Но сейчас он наблюдал совсем иную картину. Англичане, услышав команду, передававшуюся по цепочке, ловкими, привычными движениями начали вставлять стрелы, натягивать тетиву длинных луков, а потом одновременно подняли луки на уровень плеча.
Но хватит ли у них терпения ждать, не станут ли они стрелять, когда турки будут еще далеко? Это была настоящая проверка дисциплинированности и выдержки бойцов.
Раздался звон спускаемых тетив. Филипп в отчаянии застонал.
– Слишком рано! – пробормотал он.
Но он недооценил дальность выстрела английских луков. Тяжелые стрелы взвились в воздух и понеслись с молниеносной скоростью по направлению к приближающимся всадникам. В первых рядах сельджуков произошло замешательство, вызванное падением раненых людей и лошадей, и вторая волна всадников споткнулась о внезапно возникшую преграду. Английские командиры снова подали сигнал, и второй поток стрел полетел в смешавшиеся ряды атакующих. Атака захлебнулась.
Филипп рассмеялся и радостно закричал. Турки находились на таком расстоянии, что стрелы их не могли поразить врага. Всадники развернулись и поскакали назад, оставляя за собой облака пыли и трупы людей и коней, что доказало эффективность новых луков, которые англичане называли арбалетами.
Христиане выиграли первый бой. Воины потрясали оружием, кое-кто затянул победную песнь.
Филипп, сколько ни всматривался в даль, ничего не мог разглядеть: плотная пелена пыли, поднятая вражескими всадниками, заслоняла лес впереди, где госпитальеры отбивали атаку турок.
Ричард, как и Филипп, думал о том, что сейчас происходит в арьергарде.
Он повернулся к д'Юбиньи.
– Поезжай туда, Филипп, – сказал он. – Роджер де Мулине знает тебя, может быть, он послушает твоего совета. Скажи ему, что мы отбили атаку и двигаемся дальше.
