сузились, и он сказал: — Совсем забыл, что я хотел тебя наказать.

Быстро встав на ноги, он поднял ее и, не дав ей времени опомниться, сбросил в бассейн.

С этого момента их отношения стали именно отношениями. Пока пароход шел туристическим маршрутом вдоль африканских берегов к столице Туниса, а оттуда к Алжиру и Гибралтару, Морган открыто демонстрировал всем их близость — он, то обнимал ее за талию, то вдруг целовал при всех. А вечерами они частенько убегали в солярий, где Морган целовал и ласкал ее со все возраставшей от поцелуя к поцелую страстью. Когда же судно заходило в порты, то они бывали на всех экскурсиях с другими пассажирами и членами экипажа, и почти всегда заканчивали день в ночном клубе с варьете и танцем живота.

Однако в Гибралтаре все женщины вдруг, словно сговорившись, наотрез отказались идти на еще один танец живота.

— Хорошо, не кипятитесь, — успокоил их Тим Браунинг. — Я тут знаю местечко, где можно посидеть и без танца живота.

И едва не вызвал бунт, когда заставил всех целый вечер смотреть фламенко.

Но все же, они отлично провели время. Путешествие было еще далеко не закончено, но это был последний порт перед Англией, что придало настроению некую исступленность, словно все хотели запомнить этот день надолго. Когда они вернулись на судно, одна пара вызвала оживление всей компании, попытавшись сымпровизировать фламенко, но вечер чуть не был испорчен подвыпившим типом, который, танцуя с Лин, слишком близко прижимал ее к себе, не обращая внимания на ее протесты. Морган обошелся с ним очень просто и эффективно: взяв его одной рукой за шиворот, другой — за брючный ремень, он сбросил его в бассейн.

— Настоящий мачо, — восхищенно вымолвила одна из женщин, обращаясь к Лин и наблюдая за тем, как товарищи со смехом вылавливают матроса из бассейна. Она повернулась к Лин и, задумчиво глядя ей в лицо, задала вопрос, который, видимо, очень давно не давал ей покоя и который в трезвом состоянии она никогда бы не отважилась задать.

— А что, в постели он такой же герой? Лин, с пунцовыми щеками, пробормотала что-то нечленораздельное и поспешила скрыться. Даже если бы она и знала ответ, то никогда бы не стала отвечать. Но хуже всего то, что ответа она не знала — Морган ни разу не довел до конца ни одного из их страстных вечеров в солярии, ни разу не попытался довести их ласки до логичного и все более желанного для Лин конца. Он прекрасно понимал ее чувства — он просто не мог этого не понимать, когда сжимал в руках ее трепещущее тело и слышал ее возбужденно-разочарованные стоны, когда она, не в силах совладать уже с тем, что он с ней делал, все же желала еще большей близости.

Вообще ее чувства находились в полном сумбуре. Временами она была ему благодарна за то, что он не торопит события, ибо это придавало особую сладость каждому новому открытию; временами же, когда она доходила почти до исступления, ей страстно хотелось, чтобы он овладел ею сейчас, прямо сейчас. А иногда, когда она лежала одна у себя в каюте, разочарованная, у нее вдруг возникало ощущение собственной неполноценности и начинало казаться, что его сдерживает только ее неопытность. А может, он избегает близости из опасения, что она придаст этому слишком серьезное значение? Если это так, то она должна быть ему благодарна. Видимо, он не любит ее, но и не хочет обижать ее. Возможно, для него это просто курортный роман, приятное времяпрепровождение, скрашивающее долгое путешествие, которое ни в коем случае не должно связывать его по возвращении в Англию.

И хотя разум говорил ей, что она должна быть ему благодарна, чувства ее и всепоглощающее желание очень скоро покончили с благоразумием. Да и могут ли любовь и разум идти рука об руку? А Лин была уверена, что любит Моргана. Что еще может означать это непреодолимое желание, это томление в груди всякий раз, как она его видит? Без него она не мыслила будущего. Она говорила себе, что все это просто плотское желание, что она сможет это в себе перебороть, но сердце подсказывало, что это не так. Она хотела быть с Морганом, всегда и в полном смысле этого слова.

Во время стоянки в Гибралтаре и во всех портах, где их корабль останавливался, Морган всегда ходил на почту, и всегда один, и Лин решила, что он посылает телеграммы ее отцу. Но сам он ни разу ничего ей об этом не сказал, а она не сочла нужным спрашивать, почему-то считая, что подобный вопрос может испортить их отношения. Тот мир был где-то далеко позади, и она гнала от себя мысли о нем, отдаваясь свежим впечатлениям обворожительного путешествия.

Из Гибралтара судно пошло к северу вдоль берегов Португалии и Испании, и солнце по-прежнему светило с казавшегося вечно голубым неба. Но когда судно обогнуло северный берег Испании и вошло в Бискайский залив, небо покрылось серыми облаками, подул свежий ветер.

— Ты не страдаешь от морской болезни? — поинтересовался Морган, поглядывая на низкий горизонт.

Лин зябко повела плечами — после жаркого солнца ей было холодно.

— Да пока Бог миловал.

— Пока что были цветочки, — заверил ее Морган. — Средиземное море — это просто тихая заводь по сравнению с океаном. А тут еще все идет к тому, что скоро будет шторм.

— Тогда не знаю, — сказала Лин, но весело добавила: — Шторм — это интересно.

Морган, рассмеявшись, прижал ее к себе.

— Девочка ты моя!

— Твоя? — Она серьезно посмотрела ему в глаза. — Ты так считаешь?

— Конечно. А какие сомнения? — Голос его звучал весело, и она не знала, верить ему или нет.

К вечеру ветер стал сильнее, и к ужину помимо них вышли только еще два пассажира. Капитан оставался на мостике, но Тим присоединился к ним и бодро заявил, что скоро их немножко потреплет.

К своему удивлению, Лин вдруг сообразила, что ждет шторма с веселым предвкушением. После ужина они с Морганом, прихватив с собой плащи, отправились наверх. Поначалу ей было трудно удержать равновесие на вздымающейся палубе и даже приходилось хвататься то за леер, то за Моргана. Но постепенно она привыкла к качке. Было только девять вечера, но солнце уже скрылось за облаками, и ночь быстро опускалась на землю. Грохот стоял невообразимый, и барабанные перепонки, казалось, вот-вот лопнут; огромные волны бились о борта, словно камни; временами, когда судно, содрогаясь всем корпусом, поднималось на огромный вал, ощущение было такое, что оно натолкнулось на бетонную стену. Ветер яростно хлестал им в лица, трепал выбившиеся из-под зюйдвестки волосы Лин, с ревом носился по грузовой палубе, обдавая их брызгами.

— Ну? Может, пойдем вниз? — прокричал Морган.

— Нет! Мне это нравится. — Лин повернула к нему радостное мокрое лицо.

— Тогда пошли на нос.

Крепко держа ее за руку, Морган провел ее на нос судна и, обняв, прижал к лееру там, где было некое подобие укрытия от ветра. Отсюда они с восторгом смотрели на почерневшее небо и слушали раскаты грома над головой. Вдруг небо словно раскололось пополам под ударом молнии, и Лин вскрикнула, но это был крик благоговения, а не страха. Ей нравился шторм, он привлекал ее своей первозданной необузданностью, и она совсем забыла о том, насколько хрупко их суденышко.

Несмотря на плащи, они очень скоро вымокли до нитки, но им все было нипочем, и они продолжали стоять на палубе до тех пор, пока молния не разразилась в опасной близости от них. Лин инстинктивно съежилась, прижимаясь к Моргану, но уже в следующую секунду она засмеялась. Его объятия стали крепче, он страстно целовал ее, и на губах его был привкус моря. Он целовал ее жадно, словно шторм пробудил в нем столь же мощный инстинкт. Он бормотал ей какие-то слова, которых она не слышала за шумом ветра, да это и не имело значения — всепожирающая страсть его поцелуя была куда как красноречивее всяких слов.

Вдруг он подхватил ее на руки и понес по раскачивающейся палубе к трапу, а затем вниз, внутрь корабля. Тяжелая дверь с шумом захлопнулась за ними, и на мгновенье ей показалось, что она оглохла, — настолько здесь было тихо по сравнению с грохотом, стоявшим на палубе. Морган, не переставая целовать ее, шел и шел по коридору и наконец вынес ее на пассажирскую палубу. Здесь никого не было, все уже давно сидели по каютам, каждый по-своему борясь со штормом. Морган толкнул дверь каюты Лин и внес ее внутрь, не отпуская ее губ в жадном, настойчивом поцелуе.

В нем появилась страстность, какой раньше она за ним не замечала, — Лин почувствовала это, когда он поставил ее на ноги и принялся раздевать. Его руки стянули с нее плащ, затем зюйдвестку, а вскоре и его

Вы читаете Учиться верить
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

1

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату