— Боюсь, это невозможно. Я там заночую и позвоню завтра утром, как только вернусь в Лондон. К тому же, — он изобразил подобие улыбки, — сегодня тебе надо поговорить с отцом, и будет не очень удобно, если я окажусь вместе с тобой в отеле, ведь так?
— Мне наплевать, что он об этом подумает, — быстро вставила Лин.
Морган выпрямился.
— Побудешь немного дома. Все еще может измениться.
Она собралась было возразить, но он дотронулся пальцем до ее губ.
— Как бы то ни было, обещай мне, Лин, что не скажешь отцу, что мы… близки. Понимаешь?
— Нет.
— А то он еще меня застрелит! — сказал он, насмешливо передернув плечами.
Она подняла на него озадаченный взгляд.
— Не смейся. Я… я хочу быть с тобой, Морган.
Он положил руку ей на плечо.
— Поговори с отцом. Разберись, что к чему, а потом будешь строить планы на будущее. — Он помолчал, словно в нерешительности, и продолжил: — У нас столько времени впереди. Не подгоняй события, Лин. Не торопись, когда будешь принимать решение.
В ее широко открытых глазах опять начал зарождаться страх, но тут вдруг она вспомнила о большой кровати. Вряд ли бы он заговорил о кровати, если бы не собирался вскоре с ней встретиться.
Тут на палубе появились пассажиры, пожелавшие понаблюдать за швартовкой судна. Затем настала пора прощаться и раздавать обещания обязательно как-нибудь встретиться, которые очень скоро будут забыты; затем они прощались с капитаном и командой.
Лин с чемоданом в руке сошла на причал и стала наблюдать за выгрузкой «роллс-ройса», который плавно опускался на твердую землю. Впрочем, ей она твердой не казалась. Так всегда бывает после длительного плавания по морю — очутившись на берегу, не сразу восстанавливаешь способность ходить не раскачиваясь, словно земля под ногами ходит ходуном. Лин подняла бледное лицо к подошедшему Моргану.
— У меня земляная болезнь, — пожаловалась она.
Он рассмеялся и погрузил ее вещи в багажник. На таможне их задержали совсем недолго, и вскоре они уже осторожно продвигались вперед по переполненным в час пик улицам Лондона.
— Левосторонний руль не совсем подходит для Англии, — заметила Лин. — Твой друг будет переделывать его?
Морган одарил ее улыбкой.
— Если он это сделает, то машина перестанет быть коллекционным экземпляром. Это — «силвер-дон», модель, которая была выпущена очень ограниченным числом специально для Америки.
— Как же она оказалась в Израиле?
— Вероятно, кто-то купил ее в Америке и переправил в Израиль.
— И теперь ты вновь притащил ее в Англию, и круг замкнулся. Ты привез ее домой, — улыбнулась Лин, и эта мысль понравилась ей самой. — Ты привез домой и меня.
— Гм. — Морган сжал ей руку, но впервые, после того как они стали близки, брови его слегка сошлись над переносицей.
Он отвез ее в отель близ Гайд-парка и, заручившись обещанием как можно быстрее позвонить отцу, уехал.
Лин не торопясь приняла душ, тщательно промыла волосы и только после этого, завернувшись в банную простыню, уселась на большую двуспальную кровать и без особого энтузиазма сняла трубку. Она позвонила отцу в офис, и уже через несколько секунд ее соединили. Так странно вновь слышать его голос! Глупые слезы навернулись ей на глаза. Отец был тронут не меньше, чем она. Из его письма она поняла, что он скучает, но была поражена тем теплом, которое почувствовала в его голосе, — и это несмотря на то, как они расстались. Они договорились пообедать вместе в их любимом итальянском ресторанчике, куда он водил ее еще в детстве, и она стала быстро собираться. Взглянув на свои наряды, она даже поморщилась — в Израиле она мало что для себя покупала, и ее гардероб совсем не соответствовал дождливой английской погоде. Да и мода тоже изменилась, Лин обратила на это внимание уже по дороге в Лондон, а ей так хочется нравиться Моргану, что надо будет обязательно купить себе что-нибудь новенькое, и как можно быстрее. Ну а пока придется обойтись джинсами и свитером.
Когда она собралась, тучи рассеялись, на небе проступило водянистое солнце, и она решила пройтись. Улицы Уэст-Энда кишели туристами и служащими, вышедшими на обед. Лин смотрела на девушек вокруг и непроизвольно сравнивала их изящную красоту с тем, что ей довелось увидеть в других странах. Непременно надо собой заняться, если я хочу еще на что-нибудь сгодиться. Как бы ей хотелось, чтобы Морган гордился ею! Надо быть утонченной и элегантной, надо стать для него всем, о чем может мечтать мужчина. Витрины магазинов так и манили ее, но она взяла себя в руки, не желая опаздывать на встречу с отцом.
Он ждал ее в небольшом баре наверху ресторана и тут же вскочил. На какое-то мгновенье она смутилась, не зная, что делать, но он открыл ей навстречу объятия, и она бросилась к нему. Он крепко прижал ее к себе, поцеловал и чуть отодвинулся, чтобы лучше рассмотреть.
— Ты так загорела! — воскликнул он. — Ты прекрасно выглядишь. Жизнь в кибуце пошла тебе на пользу.
Лин поблагодарила, едва не выдав собственного удивления тем, насколько он сам помолодел. Совсем другой человек. Живя с матерью, он потихоньку набирал и набирал в весе до тех пор, пока не отрастил приличный животик, и волосы его, хотя ему еще не было пятидесяти, начали седеть; но за время их разлуки он сбросил лишний вес, а седые виски придавали ему элегантность. Он выглядел лет на десять моложе, чем тогда, когда она уезжала. Она сказала ему об этом, и он рассмеялся:
— Да, это все Клэр. Она воодушевляет меня.
И смолк, заметив, как мгновенно окаменело лицо Лин. На секунду между ними повисло неловкое молчание, но тут к ним подошел метрдотель Марио, приветствовавший их как старых друзей, и легкое замешательство прошло.
Во время обеда неловких ситуаций возникало еще немало, и о чем бы ни заходила речь, они то и дело возвращались к болезненной теме. Когда отец упомянул о старых друзьях, Лин поняла, что он ходит к ним вместе с Клэр, и ей стало не по себе оттого, что матери нашлась замена. У отца появилась масса новых интересов, и Лин наконец поняла, что жизнь его совершенно изменилась.
— А где мама? — спросила она.
— В Австралии, если не ошибаюсь. Гостит у родственников нового мужа и путешествует по стране. Они продлили медовый месяц. — Он вытащил бумажник из кармана и достал листок бумаги. — По этому телефону ты можешь оставить записку для матери, или тебе скажут, как с ней лучше связаться.
Лин медленно протянула руку и взяла бумажку.
— Чей это телефон?
— Старшего сына ее мужа. — Лин была настолько поражена, что он озабоченно посмотрел на нее. — Да, да, у него есть дети. Он — твой отчим, а его дети — твои сводные сестры и братья. — Он коротко рассмеялся. — Раньше у тебя была совсем небольшая семейка, а вот теперь — всех и не сосчитаешь, Лин.
— Они не принадлежат к моей семье, — резко ответила она. — Моя семья — только ты и мать, и другой семьи у меня никогда не будет.
Отец коротко вздохнул.
— Ты совсем не изменилась. — Но тут же перевел разговор на другую тему: — Как ты доехала?
— Отлично. Погода стояла прекрасная, и мне все понравилось, хотя вначале я даже была против.
— Как ты поладила с Морганом Френчем? — спросил он, и глаза его вдруг заблестели.
— С Морганом? — Лицо ее на мгновенье озарилось, и она тут же выдала себя с головой, хотя и постаралась произнести как можно спокойнее: — Да так, ничего.
Глаза Джонатана Стэндиша расширились и озабоченно заблестели, но вслух он только сказал:
— И что ты теперь собираешься делать? Естественно, мы с Клэр были бы чрезвычайно paды, если бы
