После душа я позвонил своему агенту, симпатичной женщине с очень сексуальным голосом. Попросил забронировать вечерний рейс в Милан первым классом, с транзитом в аэропорт Марко Поло, неподалеку от Венеции. Затем поставил компакт-диск группы «Криденс» и под грустные завывания Джона Фогерти начал собирать вещи. Носки, белье, джинсы, бритвенный прибор, зубная щетка, паста, несколько черных футболок, форма для пробежек и герметичная свеча в небольшом медном держателе. Ее я зажигаю перед сном в память о родителях, где бы ни находился. Мягкий подрагивающий свет напоминает мне картину Жоржа де ла Тура «Кающаяся Магдалина» из Национальной галереи, где Мария Магдалина изображена сидящей за столом в помещении, освещенном единственной свечой. Наклонилась над столом, одна рука подпирает подбородок, изящные пальцы другой касаются едва освещенной головы. Она смотрит в зеркало, погруженная в мысли о смерти и искуплении. Мягкие отблески играют на печальном задумчивом лице. И главное, рукав как будто колышется. Это особенно приводило меня в восторг, когда я был ребенком.
Я закрыл чемодан, выключил Фогерти. Набрал номер Арчи Ферриса.
Арчи — владелец специального оружейного магазина, обслуживающего киностудии. Он досконально знает любой тип оружия и владеет им в совершенстве.
Помимо торговли, Арчи неплохо зарабатывает на жизнь, работая техническим консультантом в фильмах-экшн. Ему под шестьдесят, рост около метра семидесяти, крепко сбитый, волосатые руки, внушительные кулаки и солидная щетина на щеках уже в одиннадцать утра.
Арчи родом из Бостона. После школы служил в армии, в специальных войсках, дослужился до сержанта. Дважды побывал во Вьетнаме и, что удивительно, ни разу не был ранен. Но душевных ран хоть отбавляй. Он пришел с войны и, как всякий ветеран, убедился, что всем на него наплевать.
После возвращения в Штаты Арчи переехал в Лос-Анджелес, стал копом, женился на первой попавшейся девушке, которая не смотрела косо на его военное прошлое, и, как обычно бывает, пролетел по полной программе. Я даже не знаю ее имени. Он иногда говорил: «Это женщина с пустым сердцем, которая не способна любить. Никого, даже собственного сына». И все.
Сын Дэнни рос в основном под опекой матери, бывшей жены Арчи. Тот любил Дэнни больше всего на свете, хотя считал, что мальчик похож на мать.
Полицейским Арчи был идеальным. Служа в армии, защищал все население Соединенных Штатов, а теперь только одного Лос-Анджелеса. Вот и вся разница. И вообще он был прирожденным защитником. А вот Дэнни не уберег. Парня застрелили во время стычки в баре. После этого Арчи ушел из полиции.
Пару лет проработал охранником в съемочных группах, пребывая в глубокой депрессии, из которой его вывел один знаменитый режиссер, действительно большой мастер. Он разглядел в нем то, что не видели остальные, — душевную щедрость, преданность и профессионализм и пригласил сниматься в нескольких эпизодах с драками, погонями и большим количеством оружия. Результат оказался потрясающим. Фронтовик показал, что такое настоящий героизм.
С тех пор Арчи начал работать консультантом, потом открыл магазин. В общем, зажил новой жизнью, стал немного самим собой, но недостаточно, чтобы заполнить дыру оставленную в его большом сердце сыном Дэнни.
Я стал каскадером с легкой руки Арчи. Получилось это так: я переходил улицу у бульвара Санта- Моника, жевал овощной бурито и слишком поздно заметил черный «лендровер», за рулем которого сидел Арчи, прижимая к уху мобильный телефон. У меня был только один способ избежать столкновения и не стать самому маисовой лепешкой — это прыгнуть.
Арчи ударил по тормозам в полуметре от меня. Я прыгнул, перекатился через капот и, сгруппировавшись, снова оказался на мостовой, не переставая жевать бурито. Наши взгляды встретились в боковом зеркале. Вначале он в ужасе вытаращил глаза, увидев, что я жую и улыбаюсь. Потом улыбнулся в ответ.
После этого мы основательно выпили и хорошенько закусили в китайском ресторане. Он обнаружил у меня много полезных талантов — я занимался дельтапланеризмом, скалолазанием, карате, прыжками с парашютом и мотогонками — и порекомендовал руководителю группы каскадеров. С тех пор все и началось. Я нырял, мчался на автомобиле, на роликовых коньках, на лошадях, совершал головокружительные прыжки, падал.
Через какое-то время Арчи подарил мне «зиг-зауэр», пистолет калибра девять миллиметров, научил пользоваться им, помог получить лицензию. Я оказался понятливым, быстро овладевал любым оружием, какое Арчи вкладывал мне в руку, и он меня зауважал. В общем, мы стали друзьями.
Арчи ответил после первого гудка.
— Привет, Арч, — проговорил я не очень решительно, зная, что он уже слышал о моем трюке с дельтапланом и не одобряет.
— Если собрался покончить с собой, — буркнул он вместо приветствия, — так проще взять «зиг», который я тебе подарил, и вышибить мозги. Мало того, что я потерял Дэнни. Теперь еще ты. — Он помолчал. — Чего звонишь?
— Мне нужна твоя помощь.
— Продолжаешь хандрить? Не отпирайся, голос выдает. Из-за Эмили? Приезжай, посидим, поговорим. Думаешь, больше никого не сможешь полюбить?
— Ты же знаешь, что я ее не любил.
— Да, да. Так в чем дело?
— Понимаешь, я собрался в Венецию — не здешнюю, а в Италии, и мне… там понадобится пистолет. — Я произнес эти слова и в ту же секунду пожалел.
Он молчал.
— Ты говорил, у тебя в Венеции есть приятель, сослуживец по Вьетнаму, который продает оружие. На вывоз своего пистолета я просто не успею оформить разрешение.
— И что ты забыл в Венеции? — спросил Арчи. — Давай выкладывай, я слушаю.
— Ну, это связано с Леонардо да Винчи и моими родителями. Долго рассказывать.
— И для этого тебе понадобился пистолет? Чтобы решить дело с Леонардо да Винчи? Но ведь из пистолетов убивают людей.
— Ладно, — сказал я. — Не надо ничего. Забудь об этом.
— Что забыть, черт возьми? Леонардо да Винчи и твоих родителей? Я не понимаю, о чем идет речь.
— У тебя есть сегодняшняя «Таймс»?
— Ну, предположим, есть.
— Ты прочитал?
— Так, просмотрел. «Лейкерсы» проиграли. Боже, да говори же, в чем дело.
— Третья страница. Вверху.
— Погоди.
Я услышал шелест бумаги и негромкое бормотание.
— Все равно ничего не понятно. Тут говорится о каком-то пожаре. При чем здесь ты?
Пришлось рассказать ему все — о Грире, Теччи, Кинжале, записках Леонардо.
Он надолго замолк.
— Так ты помогаешь или нет? — спросил наконец я.
— Конечно. Я поеду с тобой.
— Арч, — смущенно проговорил я, — у меня нет слов, чтобы выразить благодарность, но это должен сделать я один. Вот если бы ты помог с оружием…
— Извини, но с этим ничего не получится, — сказал он.
Я услышал глубокий вдох.
— Тогда пока. Мне нужно идти.
— Погоди…
— Но я опаздываю на самолет.
— Что, тебе обязательно нужно быть там?
? Да.
— И нет другого выхода?
— Другого выхода нет.
