Туман рассеялся. В окна гостиной заглянуло солнце, образовав коридоры, где весело заплясали пылинки.
Я достал из присланного мешка пятьдесят тысяч долларов, завернул в коричневую бумагу и убрал в красный рюкзак, который купил в Бостоне после посещения Музея изящных искусств. Сверху сунул кожаную папку со страницей Леонардо. Остальные деньги положил обратно в старую кожаную сумку.
Потом сказал Джинни до свидания, погрузил вещи в багажник и поехал в Санта-Монику. Там в банке у румяного служащего обменял пять тысяч долларов на лиры и арендовал сейф, куда поставил кожаную сумку.
Вернулся в машину, повернул ключ зажигания. Негромкое урчание двигателя заставило завибрировать позвоночник.
Пора ехать в аэропорт.
Где-то над Скалистыми горами я решил воспользоваться телефонными услугами авиакомпании. Позвонил старой приятельнице, Лоуис ван Алстин, рыжей длинноногой красавице с зелеными глазами, которая была ходячим справочником «Кто есть кто». У нее была феноменальная память на фамилии и факты, которую она с успехом использовала, занимаясь в Голливуде пиар-бизнесом.
Пару лет назад мы провели с ней довольно приятную ночь и с тех пор сохранили теплые чувства друг к другу.
Лоуис ответила после третьего гудка:
— Бобби, я в метро. Буду на месте через час.
— Лоуис, — сказал я. — Это не Бобби, а Реб.
— О, привет. Том расстроен. — Она имела в виду Тома Слоуна, дублером которого я был. — Говорит, что какие-то полотенца тебе дороже, чем его общество.
— Но это действительно так.
— Надо же. И что тебе нужно? Полагаю, ты звонишь не для того, чтобы назначить свидание.
— Мне нужна информация о Вернере Крелле и Ноло Теччи.
— Крелла я, конечно, знаю. А о Теччи никогда не слышала. Что, Крелл собрался финансировать фильм с тобой в главной роли?
Я промолчал.
— Ладно, подожди чуть-чуть. Я включу карманный компьютер, посмотрю, что там есть в базе данных. А где ты? Судя по шуму, в какой-то аэродинамической трубе?
— В самолете, лечу в Венецию.
— Вместе с Креллом? В его самолете?
— Лоуис, этот звонок стоит сто долларов минута.
— Ага, — сказала она. — Ладно, давай посмотрим… Значит, Теччи. Как он пишется?
— Два Ч, на конце И.
— Ничего нет. А вот с Креллом все в порядке. Вернер Крелл. Знаешь, а ведь он лысый. Типа Юла Бриннера. В смысле симпатичный. Родился в Берлине в 1935 году, единственный ребенок в семье. Папа — известный фабрикант оружия. Разработал первую полуавтоматическую винтовку «Гевер 41W», которая широко использовалась во Второй мировой войне. Большой фанат Леонардо да Винчи.
? Что?
— Я сказала, папа Крелла был фанатом да Винчи. Имел коллекцию моделей оружия, созданного им. Музейного качества. Боевые машины, катапульты и прочее. Выставлял их перед войной в различных галереях. Тут есть его фотография — отец, а рядом маленький Вернер в коротких штанишках. О-о-о, оказывается, мама погибла во время налета авиации союзников, когда Вернеру было восемь. Говорят, что после этого у папы, а следом и у сынка слегка поехала крыша. А дальше… в двадцать Вернер с отличием окончил Берлинский политехнический институт по специальности инженер-механик и занялся разработкой новых типов стрелкового оружия. Через некоторое время унаследовал папин бизнес. Изобрел первый автомат с затвором циклического возврата. Во много раз увеличил состояние отца. Сейчас он миллиардер, контролирует оружейные компании в Германии, Австрии, Бельгии, Италии, Чили и Мексике. Бизнесмен жесткий, изворотливый. Привык добиваться всего, чего пожелает.
— Это все? — спросил я.
— Передвигается по миру в собственном самолете. В Европе предпочитает ездить в личном пульмановском вагоне, который подцепляют к хвосту любого поезда. Штучка типа Восточного экспресса. Вот фотография. Должно быть, стоит много миллионов. Настоящий стиль «ар-деко». Сзади элегантный открытый тамбур вроде корабельной палубы. Медные ограждения.
Я представил Генри Грира, как он перепрыгивает ограждение и летит в ущелье Сан-Роддар.
— Ты что, решил помолчать за сто баксов в минуту? — спросила Лоуис.
— Извини, — сказал я. — Задумался.
— О чем?
— Так, ни о чем. Спасибо.
— Ну, тогда пока.
Я положил трубку.
При других обстоятельствах, возможно, мы с Вернером Креллом могли посидеть и выпить за память наших покойных отцов и гений Леонардо. Всплакнули бы оба по своим безвременно ушедшим матерям.
А если бы встретились на поле боя где-нибудь в сорок четвертом, тут уж выжил бы тот, кто первым нажал на спуск.
Самолет пробил облака и приземлился в аэропорту Милана. Было темно, шел дождь. Спустя час я снова взмыл в небо в сторону Венеции на уменьшенной копии самолета, на котором только что прилетел.
Во время короткого перелета к аэропорту Марко Поло я снимал нервное напряжение, вспоминая резных куколок из России. Внутри каждой находится меньшая, а в самом центре крошечная, но точно такая же. Я задремал, и мне приснился самолет, внутри которого меньший, а внутри того еще меньший, и я уменьшаюсь вместе с ними, пока наконец не оказываюсь в самолете размером с дикую утку, который взмывает в небо и присоединяется к стае… На этом месте меня разбудили.
Вскоре я уже сидел в такси, петляющем вдоль Большого канала. По-прежнему дождь. Воздух за окном казался густым и наэлектризованным.
Для меня был забронирован номер в «Гритти палас», пятизвездном отеле с видом на Большой канал. Это дворец, где в шестнадцатом веке жил дож, могущественный правитель Венеции.
Великолепные апартаменты с высоченными потолками, изобилующие стариной. Дверь приоткрылась, вошел посыльный с корзиной фруктов. Я сунул ему чаевые, и он вышел, изящно пятясь к двери.
После душа я разобрал вещи, зажег свечу, залез в постель.
Мама с папой полюбили бы Венецию. Мы бы могли остановиться здесь. Я бы погружал босые ноги в мягкий ковер, вглядывался в лепной узор на высоком потолке, слушая рассказы папы о гордых художниках, создававших прекраснейшие холсты.
Мой элегантный номер неожиданно стал неуютным, а предстоящая ночь слишком долгой.
Я повертел в руках шоколадку в форме голубки в оранжевой фольге с символикой отеля, источавшую аромат французского апельсинового ликера. Мысленно заставил ее взлететь.
Очень остро хотелось поскорее придавить коленом грудь злодея Ноло Теччи.
Утром я направился к своему единственному ориентиру и ровно в девять стоял в вымощенной мраморными плитками приемной на третьем этаже «Галери дель Академия» перед шестидесятилетней женщиной с вьющимися темно-каштановыми волосами и густыми бровями, секретаршей, свободно говорившей по-английски. Правда, очень сдержанно.
Я заулыбался, этакий простой американский парень. Объяснил, что приехал из Калифорнии поговорить с сотрудником, которому владелец антикварного магазина, синьор Аррецьоне, показал страницу из записок
