посторонился, пропуская Анну в дом.
– Благодарю, – сказала она, шагнув за порог. – Я бы не хотела, чтобы меня беспокоили, особенно мастер Джон Гилберт.
Джозеф улыбнулся в ответ:
– Все, кто его знает, миледи, зовут его Джонни.
– Я не стану его так называть, – заявила девушка.
– Значит, вы недолго пробудете в Уиттлвудском лесу, леди Анна, – хмыкнул Джозеф.
– Я пробуду здесь столько, сколько понадобится.
Джозеф бесшумно притворил за собой дверь, но Анна услышала, что, удаляясь, он смеялся. Пусть думает что хочет – она слишком устала, чтобы попытаться снизойти к его невежеству и просветить его. Она с трудом заставила себя остановиться и снять туфли с красными каблуками. Неужели всего два дня назад они ступали по мраморному полу Уайтхолла? Теперь же смиренно прикорнули возле ее постели в убогой лесной хижине, потертые стременами и шипами. На мгновение образы короля, Эдварда и ее отца мелькнули в сознании, отозвавшись болью в сердце, а потом она рухнула на мягкий пуховый матрас, ощутила нежность чистых льняных простынь и слабый аромат раздавленных розовых лепестков, фиалок и лаванды, исходивший от подушки. Анна успела удивиться, что на такой постели спал мужчина, и провалилась в сон.
Анна проснулась еще затемно с ощущением, что проспала, сутки, и никак не могла сообразить, где находится. Затем потянулась и зевнула.
– Миледи? – послышался женский голос откуда-то из темноты.
Анна села на постели и натянула простыню на грудь, поскольку была нагой, как новорожденный младенец.
– Моя одежда, мои панталоны!
– От них остались одни лохмотья, – ответила женщина. Зажгла свечу и поставила ее на маленький столик.
– Я Бет, миледи. Взяла твою одежду и принесла вот это. Он прислал это тебе, миледи, чтобы ты оделась, и попросил, чтобы оказала ему честь посидеть с ним за столом.
Женщина положила на постель атласное платье ярко-розового цвета с глубоким декольте.
У Анны не возникло ни малейших: сомнений насчет того, кто такой «он».
– Скажи мастеру Гилберту, что я предпочитаю есть одна в своих комнатах.
Женщина вступила в полосу света. Это была хорошенькая девушка, полненькая и румяная.
– Не думаю, что ему это понравится, – тихо произнесла она.
– Меня это не интересует, – заявила Анна, полная решимости поставить все на свои места, пока не поздно, и заставить всех считаться с ее рангом.
Женщина присела в книксене и удалилась.
Анна снова потянулась, все еще чувствуя скованность во всем теле, и случайно дотронулась до платья, лежавшего у нее в ногах. Оно было сделало из тончайшего атласа и, судя по покрою, сшито по последней моде. Нижняя сорочка выступала из корсажа и застегивалась на груди брошью с камнями. Несомненно, украденное или купленное для какой-нибудь девки из «Друри-Лейн». Она не станет его надевать. Не поддастся вновь обаянию мужчины и не станет пытаться ему понравиться. Эти дни безвозвратно миновали.
Дверь отворилась, и в комнате снова появилась Бет.
– Он говорит, миледи, – начала она робко, – что тебе следует одеться и преломить с ним хлеб, иначе он взвалит тебя на плечо, как узел, и голую отнесет к столу.
Анне почудилась в голосе девушки насмешка.
– Меня не пугают пустые угрозы преступника, – бросила Анна. – Я Анна Гаскойн.
Веселье Бет испарилось.
– Это не пустые угрозы, леди Анна. Он никогда не бросает слов на ветер, как многим пришлось убедиться, к их неудовольствию. Лучше покориться и пойти туда, миледи, иначе тебя ждут неприятности. Ребята вернулись и принесли из Лондона печальные вести. Там и Черный Бен.
– Черный Бен?
– Скверный парень, леди Анна. Уж он-то не допустит, чтобы ты ослушалась Джона Гилберта. А у него людей вдвое против нашего, и он удержу не знает ни в чем. Пожалуйста, миледи! Если я вернусь одна…
Девушка осеклась.
– Если ты вернешься одна, Джон Гилберт тебя поколотит? – с торжествующим видом спросила Анна.
На лице Бет отразилось изумление.
– Конечно, нет, но я не могу его разочаровать. После всего, что он для меня сделал!
Видимо, эта молодая женщина, скорее девочка, по уши влюблена в разбойника.
– Тогда побыстрее принеси воды для мытья и гребень, а также свежие панталоны.
– Все это здесь, леди Анна. Так я скажу ему, что ты идешь?
