низких целей, то теперь она знала, что он жаждет ее уничтожить.
И дело не в том, что она бросила ему вызов. Это было, с его точки зрения, досадной мелочью, даже забавлявшей его. Но он никогда не простит ей того, что увидел в ее взгляде, когда она смотрела на разбойника.
За пределами Гайд-парка Джон сделал петлю, повернул в боковую улочку, отходившую от Стрэнда, и остановил их перед импозантным каменным домом недалеко от «Друри-Лейн». Он продрог до костей, когда слез с козел и забрался в карету.
Джон сел напротив Анны и протянул к ней руки, которые она с радостью приняла.
– Миледи, – сказал он, внимательно вглядываясь в ее лицо, – здесь мы должны остаться на некоторое время.
– Я думала, мы вернемся в Уиттлвудский лес.
– Нет, – решительно возразил Джон, – по крайней мере пока не уляжется шум. Уэверби снарядит целую армию, чтобы патрулировать Оксфордскую дорогу.
Он прикрыл глаза, собираясь с мыслями, потом снова открыл их.
– Нам нужен друг, способный укрыть нас на несколько дней. Подумайте хорошенько. Пока еще не поздно, вы, возможно, передумаете. Возможно, вы не знаете тех опасностей, которые вам грозят.
Она перебила его:
– Знаю. Я знаю все, что мне нужно знать. Я остаюсь с вами, и это для меня важнее всего на свете.
– Но, миледи, – сказал Джон, – разве вы забыли ваш обет безбрачия?
Прежде чем она успела ответить, никем не управляемые кони рванули вперед, карета рванулась за ними, и от толчка Анна упала перед ним на колени.
Он потянул ее за руки, пытаясь поднять, но она воспротивилась.
– Нет, – крикнула Анна, – позвольте мне остаться коленопреклоненной и усмиренной вашей отвагой.
– Чепуха, – ответил Джон, поднимая ее. – Сядьте рядом со мной. Я хотел бы, чтобы вы всегда оставались рядом со мной, если бы только это было возможно.
Она со вздохом склонилась к нему:
– О, Джонни, возможно, я раскаюсь в своих словах, но с вами я хочу быть серьезной, кающейся и умоляющей.
– Нет, моя прелесть, – ответил Джон, и в голосе его прозвучало нечто такое, что повергло Анну в трепет. – Вы никогда не раскаетесь в том, что сказали сейчас.
Джон откинулся на сиденье кареты, продолжая дерзко и насмешливо улыбаться. При виде этой улыбки Анна испытала непреодолимое желание коснуться губами его губ.
Анна не могла вспомнить, сколько времени прошло с того момента, когда ей захотелось поцеловать Джонни. Должно быть, достаточно много, потому что она была слишком хорошо воспитана, а леди высокого происхождения никогда не позволяет, себе вольностей с мужчиной в темной карете, остановившейся на людной улице, вне зависимости от того, что она ощущает в нижней части тела.
Когда наконец ее губы нашли его теплый влажный рот, он, казалось, не удивился и даже не обрадовался, просто позволил ей изучать его, сколько она пожелает. Но ей не удалось сразу же осуществить свое желание навеки запечатать его улыбку поцелуем. Каким-то непостижимым образом ее язычок проник в его рот и встретил его полную готовность подчиниться. Потом его руки проникли под ее плащ и обхватили ее груди.
Анна раздвинула полы его промокшего камзола, и ее пальцы заскользили по коже, едва прикрытой тонкой летней рубашкой, теперь уже почти высохшей.
Испуганная, она отпрянула, тяжело дыша.
– О, Джонни, у тебя лихорадка? – спросила Анна и дотронулась тыльной стороной руки до его лица.
– Это лихорадка желания, Анна. А теперь снова произнеси мое имя. Мне нравится, как оно звучит в твоих устах.
Она с радостью согласилась доставить ему это удовольствие и несколько раз произнесла его имя.
Отчаянным усилием воли Джон Гилберт прервал это занятие и выглянул на улицу сквозь занавески кареты. Должно быть, он рехнулся, если был недалек оттого, чтобы заняться любовью с Анной в карете Уэверби, на дверце которой красовался его герб. Стража в каждом приходе и констебли будут их искать.
Он открыл дверцу и спустил подножку со ступеньками.
– Анна, это единственное место в Лондоне, где мы можем остаться до тех пор, пока не утихнет шумиха. Второе – воровской притон в Саутуарке, но я не рискнул бы вести тебя в такой вертеп.
– И что же это за дом?
– Он принадлежит Нелл Гвин. Она нас укроет и сочтет это веселой забавой.
– Твоя любовница?
– Мой друг.
– Влюбленный друг. Ты ведь не станешь этого отрицать?
– Не стану, потому что когда-то это было правдой.
Он выпрыгнул из кареты на булыжную мостовую и помог выйти Анне.
