был рядом, и как медленно пробуждается деревня. Она представляла себе толстые стволы деревьев, стоявших на берегу ручья, и два тела, мужское и женское, прижатых друг к другу и колеблемых неспешным течением. Мужчиной был Джон Гилберт, а женщиной Анна Гаскойн.
Кто-то где-то давным-давно предопределил их встречу и любовь. Все, что она предприняла, чтобы избежать этого, не имело значения, потому что они с Джоном Гилбертом были созданы друг для друга.
Анна склонилась к нему и дотронулась рукой до темной щетины на щеке, нуждавшейся в прикосновении бритвы больше, чем когда-либо, и почувствовала, что щека прохладная. Он слегка поежился от ее прикосновения. Анна разделась, легла рядом с ним, обняла и прижала к себе его нагое тело, баюкая его в своих теплых руках.
– Я так тебя люблю, Джонни, – прошептала она ему на ухо.
Глава 15
Огонь в его крови
– Я решила, – объявила Анна несколькими днями позже, сидя на палубе баржи и внимательно наблюдая за тем, как воспримет ее слова Джон, – отказаться от своего обета целомудрия, как и от своего ранга, чтобы мы могли пожениться.
Джон Гилберт молчал, избегая ее взгляда.
Воля Господня! Он что, оглох? Анна подвинулась ближе к нему и поспешила разъяснить свои мотивы:
– Есть убедительный прецедент. Вспомни Алиенору Плантагенет, сестру короля Генриха. Разве она не сделала того же ради Симона де Монфора?
Ее слова отозвались болью в сердце Джона. Когда-то он посмеялся бы над своей победой, подтверждавшей его мужское обаяние и способность обольстить женщину и относительную легкость, с какой Джентльмен Джонни мог преодолеть женское сопротивление. Но не теперь. Джон уцепился за поручень и глубоко вдохнул целительный речной воздух, впитавший утренний ливень. Все еще бледный и слабый, он быстро поправлялся и набирал силы. Джон отвел глаза от военного корабля, проходившего посреди канала и, вне всякого сомнения, направлявшегося к реке Медуэй, готового к морскому сражению с голландцами, и в глазах его вспыхнул веселый огонек.
– Если память мне не изменяет, – возразил он, – король Генрих в награду за это в конце концов изрубил Эвшеме.
Анна кивнула. Глаза ее ярко блестели. Это был он, прежний Джонни.
– Кажется, я что-то читала об этих неприятностях, сэр.
– Не думаешь ли ты, что этот прецедент четырехсотлетней давности и конфликт между королем и простым дворянином не совсем подходит к нашему случаю? Придворная дама и разбойник с большой дороги?
– Ты потешаешься надо мной, – сказала Анна, надув губки, – а я думала, ты будешь… ну…
Она чуть было не сказала «счастлив», но вовремя спохватилась и сказала «заинтересован».
– О, я заинтересован, очень заинтересован, – ответил Джон, нахмурившись, и продолжил: – Ты поспешно приняла обет целомудрия, основываясь на том, что тебя обманул один мужчина, и это заставило тебя похоронить себя и отказаться от своей природы, созданной для любви, без подлинного знания жизни. Теперь ты так же поспешно хочешь отказаться от того положения, которое могла бы занять в обществе. Когда-нибудь, Анна, ты захочешь иметь мужа, достойного этого положения и твоего имени, и детей от него. Захочешь быть леди, какой и была от рождения. Я не могу принять этого от тебя, ничего не предложив взамен.
Она вскинула подбородок. Ей не понравился его формальный, поучительный тон, которым он ее увещевал, и она ответила таким же тоном:
– Сэр, я приняла обет распоряжаться своим телом по своему усмотрению. Я дала клятву отдать себя мужчине, которого выберу сама. Я никогда не позволю вести себя на продажу, как призовую овцу.
Он ответил печальной улыбкой:
– По правде говоря, у меня есть все основания верить тебе, как верят Черный Бен и граф Уэверби, если память мне не изменяет.
– Она у тебя отличная, – ответила Анна, поглаживая сталь итальянского кинжала, который прятала под корсажем. – Она улыбнулась, внезапно ощутив себя кокеткой. – Ваше разбойничье величество, – произнесла она игриво, ударив его по руке воображаемым веером. – Право же, я изумлена вашим ответом. Кстати, я запомнила, что вы мне однажды сказали.
– И что же такого я сказал, что ты запомнила?
– Вставай, дева, и действуй. Что-то в этом роде.
– Ты просто наслушалась сплетен от слуг. Я бы непременно забрал твои драгоценности, но не стал бы обращаться так к прекрасной леди аристократического происхождения, сидевшей в карете, которую только что ограбил, особенно, как тебе известно, к леди, только что озвучившей столь удивительную декларацию о намерении расстаться со своей добродетелью и положением в жизни, когда такая перемена произошла всего за две недели. Вместо этого я бы убедительно посоветовал ей, как сделал бы неравнодушный друг, подумать о своем будущем и сохранить право вступить в брак.
Он снова отвернулся и обратил свой взгляд на проплывавший мимо военный корабль, направлявший в Дептфорд, где матросы работали веслами.
Анна вспыхнула, услышав такую отповедь. Она могла бы приписать отказ жениться на ней нежеланию лишать ее достойного положения, но думала, что, услышав о ее намерении, Джон все же откажется от своего решения не связывать с ней свою судьбу, схватит ее в объятия и предастся страсти в каюте, если не прямо здесь на палубе.
Он вполне способен на это. Неужели она неправильно оценила его чувства к ней и кольцо, которое теперь носит на безымянном пальце? Неужели он использовал это для обольщения женщин, чтобы заманить их в свою постель без намерения жениться? А как насчет того, что он следовал за ней по всей
