разберется.
— А вот и Рамон, которого ты уже знаешь, — наконец сказал Джек.
Рамон отложил карту, которую внимательно изучал, и пожал им обоим руки.
— Рад тебя видеть, — приветливо сказал он. Его приветливость объяснилась в следующей фразе: — Нам очень нужен переводчик.
Холли встревожили эти слова.
— Надеюсь, Джек все правильно объяснил. Я хорошо знаю разговорный испанский, но никакого переводческого образования у меня нет и практики тоже.
Рамон широко улыбнулся.
— Если ты умеешь считать все в порядке.
— Считать?
— Десять грузовиков. Пять тысяч доз антибиотиков. Вот в таком роде.
Холли успокоенно кивнула:
— Думаю, я справлюсь.
— Правила здешней жизни: не выходить за пределы лагеря в одиночку, — мягко сказал Джек, снова обнимая ее за талию и выводя из палатки. — Не есть ничего сырого. Обо всех травмах или лихорадке сообщать немедленно. И не мыть голову.
Холли остановилась.
— Что?
Он только криво улыбнулся:
— Мы используем воду только в самых необходимых целях. У тебя слишком длинные волосы. Лучше не распускай их, и все будет в порядке.
Холли поморщилась, но возражать не стала. Она хорошо понимала, что здесь может значить вода.
Джек легонько дернул ее за косу.
— Обещаю лучший душ на свете, когда отвезу тебя в Майами.
— Жду не дождусь, — с чувством сказала Холли.
Улыбка Джека стала еще шире, словно он разделял ее нетерпение. Холли с подозрением покосилась на него. Но он немедленно принял деловой вид.
— Вот моя палатка.
Холли последовала за ним с усиливающимися подозрениями. Что означают эти его ухмылки? Что его так веселит?
Джек откинул тяжелый полог и вошел. Внутри в палатке было только самое необходимое: две кровати со спальными мешками и фонарь на подставке. Для всего остального, включая письменный стол и шкаф, служили старые ящики из-под бананов.
Холли сглотнула. Ей приходилось путешествовать почти без денег, и она думала, что живет в весьма скромных условиях, но такого не могла себе даже представить.
— Основательно, — весело сказала она.
Джек бросил ее сумку на ящик.
— Жесткие кровати полезны для позвоночника. — Джек положил свою сумку на кровать и принялся привычно и быстро распаковывать вещи. Обернулся и бросил через плечо: — В любом случае ты будешь уставать так, что не заметишь, на чем спишь.
Холли расстегивала свою сумку.
— Могу представить, — снова сказала она. — А чью кровать я заняла?
Джек обернулся, гневно подняв брови. Холли почувствовала, что заливается краской до самых корней волос.
— Я имела в виду… здесь же две кровати. Вряд ли ты один занимал всю палатку. Значит, кто-то здесь…
Джек сочувственно покосился на нее.
— Рамон. И, прежде чем ты спросишь, — нет, я его не выгонял, он сам ушел.
— Я знаю, что ты его не выгонял, — со все еще горящими щеками пробормотала Холли.
Разве не он сегодня утром сказал ей: «Это больше не повторится»? Сможет ли она забыть об этом? Джек был последним человеком, с которым она ожидала разделить спальню. И, наверное, ему это было еще более неприятно, чем ей.
— Длинный был день, — притворно зевнула Холли.
Джек бросил взгляд на часы.
— Сейчас начнется летучка. Мы должны быть там. После нее ты можешь поужинать или пойти сразу спать — как хочешь.
Как выяснилось, летучка была весьма неформальной и настолько краткой, насколько это было возможно. Речь шла об укреплении дощатых настилов; врачи попросили палатку для изолятора; возникли проблемы с системой очистки воды. Погода, кажется, понемногу улучшалась. И назавтра должны были приехать гости из столицы.
— Холли сможет переводить, — сказал Рамон, ведший летучку. Он посмотрел на нее. — Да?
— Я постараюсь.
Когда летучка окончилась, Рамон подошел к ней.
— Тебе нравится бобовое рагу?
— Наверное, да, — удивилась Холли.
— Дело в том, что оно будет на ужин. Ребята из Департамента по чрезвычайным ситуациям привезли нам запас продуктов в упаковках, как для космонавтов. Но, откровенно говоря, наши женщины и сами готовят. — Рамон взял ее под руку и повел к общей большой палатке. — Тебе кто-нибудь догадался дать факел?
— Нет еще.
— Он тебе понадобится. Здесь даже днем, бывает, набегают тучи и делается темно. Я тебе принесу факел. Джек рассказал тебе о правилах?
Холли невольно напряглась.
— Да. И очень добросовестно.
Рамон фыркнул.
— Значит, добросовестно. Как раз то, что тебе надо в медовый месяц.
Холли повернулась к нему.
— Рамон, скажи мне одну вещь.
Он неловко пробормотал:
— Если это касается Джека, лучше спроси его.
— Я не могу выпытывать у него что-либо. Ты же сам понимаешь, это не тот род брака, — прямо сказала она.
Рамон первым опустил глаза.
— Ну хорошо, — наконец сдался он. — Что ты хочешь знать?
Холли поколебалась.
— Кто была
Рамон что-то пробормотал сквозь зубы. Потом спросил:
— Значит, тебе уже кто-то рассказал про Сюзанну? Я так и знал. Я его предупреждал…
— Сюзанна, — повторила Холли. — Сюзанна… а дальше?
Рамон посмотрел в потемневшее небо.
— Не здесь. Пойдем в мою палатку. По крайней мере смогу тебя чем-нибудь угостить, чтобы запить бобы.
В палатке Рамона оказалось три кровати, но никого из людей не было. Из-под пачки бумаг он вытащил плоскую фляжку и протянул ее Холли.
— Стаканов нет.
Она открыла фляжку и сделала крошечный глоток. И немедленно до слез раскашлялась.
