обязана делать то, чего делать не хочешь. Запомни это.
Холли резко обернулась. Но полог палатки уже закрылся за ним.
Когда он вернулся, Холли уже перестала его ждать.
Часы ожидания превратились для нее в настоящую пытку. Она выключила свет и залезла в спальный мешок, но заснуть не смогла, только ворочалась с боку на бок, мысли ее прыгали от одного к другому.
Холли снова повернулась в постели, стараясь улечься поудобнее.
Какая жесткая кровать! Она снова перевернулась.
Да, конечно, представить себе Джека влюбленным она могла. Наверное, он так же верен и постоянен в этом чувстве, как и во всем остальном. Но почему тогда он прошлой ночью занимался с ней любовью так, что Холли, не знай она его лучше, приняла бы это за любовь? Но Джек вкладывает в любовь всю душу и сердце…
Спальный мешок безнадежно смялся. Холли еще раз перевернулась и попыталась выбраться из мешка. В этот момент полог хлопнул и в палатку вошел Джек.
Сделать вид, что спит, Холли не могла. Как и скрыть то, что смотрит прямо на него. В два шага он оказался рядом. Прижал ее к себе. Его руки были сильными и жесткими, а губы — голодными и жадными.
Холли освободилась от мешающей простыни. Она так же жадно ласкала его тело, как и он ее, так же горячо и бесстыдно. Не говоря ни слова, они упали на кровать. Даже когда ее волосы запутались в стянутой с него футболке, она не проронила ни звука. Молчаливыми неистовыми ласками они подводили друг друга к самой вершине. Чтобы вместе спрыгнуть с нее.
Утром Джека в палатке не было. Его спальный мешок был аккуратно сложен на соседней кровати, а поверх лежала записка:
«Ушел с геологами. Рамон или Манолита Санчес расскажут тебе, что делать».
Холли положила листок на место. Никакого чувства. Ни слова, показывающего, что прошедшая ночь что-то значит… что их брак что-то значит. Даже дружескому тону не нашлось места в этой короткой записке.
Холли задала себе задачу. Ей надо продолжать жить своей жизнью. И для начала — встать с кровати.
Она начала с умывания, строго придерживаясь правил экономии воды. Потом спустилась вниз.
Рамон как раз приготовился к уходу. Но, увидев Холли, сначала показал ей, где выпить кофе, и познакомил с женщиной с мобильным телефоном и измученным лицом.
— А, переводчица, — приветствовала ее женщина. — Черт, я вам очень рада. Сможете справиться с французским?
Так начался один из самых длинных дней в жизни Холли.
Она переводила для группы иностранных гостей. Проверяла запасы провизии. Помогала повару. Переводила документацию, а потом разъясняла результаты местным рабочим и инженеру-финну.
К вечеру, как и предсказывал Джек, от усталости у Холли слипались глаза.
— Я не могу есть, — сказала она Рамону, пытавшемуся впихнуть в нее ужин. Она развернулась, чтобы уйти, но остановилась. — Ты не видел Джека? — спросила она самым небрежным тоном.
Рамон был слишком уставшим, чтобы что-то заподозрить. Он запустил пальцы в грязные волосы.
— Он пошел вверх по ручью с разведывательной партией. Не думаю, что они сегодня вернутся.
— Не сегодня? — Холли резко обернулась, слишком испуганная, чтобы это скрывать.
— Это, конечно, зависит от того, что они там найдут. Но аэрофотосъемка показала, что повреждений очень много. — Рамон нахмурился. — Он тебе об этом не говорил?
— Вкратце, — ответила Холли. — Это опасно?
— Успокойся. Это опытные люди. Джек способен позаботиться о себе.
Чтобы окончательно не заснуть прямо на ногах, Холли развернулась и пошла прочь, чувствуя спиной взгляд Рамона.
Даже после тяжелейшего дня она с трудом смогла уснуть. Ворочаясь с боку на бок, она сбила спальный мешок в ком. При каждом звуке шагов рядом с палаткой она приподнималась, надеясь, что пришел Джек.
Рамон был прав, лихорадочно думала она. Она не нужна Джеку. Он это достаточно ясно продемонстрировал. А она все это время жила в мире фантазий, не имеющих ничего общего с действительностью.
Но, даже придя к этому выводу, Холли продолжала лежать без сна на узкой жесткой кровати и ждать, ждать, ждать…
— Боже, помоги мне, — вдруг произнесла она вслух. Она села на кровати в этой маленькой холодной палатке, обхватила колени и задумалась. В конце концов ей пришло в голову единственно правильное решение. — Я должна уехать отсюда. Скажу ему об этом, как только он вернется.
Он вернулся следующим утром, с ног до головы покрытый грязью, оживленный и веселый. Наедине им удалось остаться не скоро.
— Мне не следовало приезжать сюда, — выпалила Холли. Я не гожусь. Мне надо уехать.
Он ничего не сказал в ответ, просто на миг перестал вытирать полотенцем волосы.
— Что же тебя навело на такую мысль? — наконец осторожно спросил он.
Джек только что вернулся из душа, голый до пояса и слегка влажный. Загорелая кожа блестела, обтягивая тугие мускулы. Он был небрит, и от всего его существа веяло первобытной мужественностью. Холли почувствовала спазм в животе. Чтобы скрыть это, она сердито сказала:
— Почему это ты можешь мыть голову, а мне нельзя?
Джек моргнул. В его глазах заблестел непрошеный смех.
— Ты видела,
Еще бы, конечно, видела. Видела, но не могла даже коснуться, хотя изнывала от желания.
— Да, — только и сказала она.
— Вот тебе ответ. Я был настоящей ходячей инфекцией, пока не помылся. А если ты будешь мыть голову… — его голос стал более глубоким, — то просто станешь еще великолепнее.
От его взгляда у Холли по коже пробежали мурашки. Она поспешно отвела глаза.
— Мне здесь нечего делать, — постаралась она вернуться к прерванному разговору.
Веселье исчезло из его глаз.
— Другие так не считают.
— Да, помочь я чем-то могу. Но это не то.
Джек швырнул полотенце в сторону. Это движение резко контрастировало с его ровным тоном:
— Именно помощь сейчас и нужна.
Холли пожала плечами.
— Я все равно чувствую себя здесь не на месте. Все думают, что я твоя
— Официально…
Холли широким жестом обвела палатку.
— Здесь, кажется, не очень-то работают официальные документы.
Джек помолчал минуту, потом бесцветным голосом спросил:
— Когда ты хочешь уехать?
— Как можно скорее, — глухо пробормотала Холли.
— Я устрою это. — Он помолчал. — Куда ты намерена ехать? Что будешь делать?
На этот вопрос у нее не нашлось ответа. Она думала только о том, как бы уехать подальше от его
