— Идите за мной, — приказал он, и уже через пять минут доставщики были распределены по комнатам на двенадцатом этаже резиденции, бывшей общаги. В Харьковском остроге такие дома были населены только в начале Псидемии — потому что вместе от зверья защищаться проще и все у всех на виду, зомбака сразу вычислить можно и тут же уничтожить. А потом необходимость в общежитиях отпала, и выжившие рассредоточились по городу, выбирая себе квартирки по нраву.
Комнатка была маленькая. Тумбочка, табурет и кровать. Дверь на балкон. И на том спасибо.
— Помыться вам надо и сменить одежду. В конце коридора душ, там же и сменка, — на прощание сказал старшой.
Дан решил, что это не к спеху. Вот прилечь на пару минут, поваляться просто — самое то, а уж потом… Он сам не заметил, как крепко уснул.
Очнулся от того, что в дверь стучали. Причем стучали требовательно, не стесняясь нарушить покой дорогого гостя. Данила поднялся в темноте — вечер уже, — щелкнул выключателем. Под потолком загорелась лампа. Даже после отдыха доставщик чувствовал себя разбитым. Он отодвинул засов. Прямо с порога старшой протянул ему поднос с чашкой, наполненной мятным чаем — судя по запаху, и тарелкой с большим куском жареного мяса и лепешкой. Еще на подносе лежали какие-то таблетки.
— Спасибо, — принял угощение Данила. Он действительно очень проголодался — целого зомбокабана съел бы. Вместе со слизнем и копытами.
— Таблетки — от радиации, обязательно принять надо. Через полчаса выступаем. — Сказав это, старшой удалился, оставив Дана в недоумении.
Куда выступаем? О чем он? Спросонья не очень-то хорошо соображалось. Таблетки Данила запил чаем, несладким, но горячим.
Тут в дверь опять постучали. Чертыхнувшись про себя, он поставил поднос на тумбочку. Что это старшому на месте не сидится? Дел у него, что ли, других нет?
Данила раскрыл дверь — и застыл на пороге.
— Так и будешь на меня смотреть или пригласишь войти? — Отодвинув остолбеневшего Дана, Мариша грациозно проникла в комнату.
— Да-да, — выдавил он.
— Что — да-да? — улыбнулась Мариша, став вполоборота к нему. — «Да-да, смотреть» или «да-да, пригласишь»?
— Входи, говорю, — кивнул Дан, понимая, что ведет себя глупо.
И вроде ничего не случилось, подумаешь, однокашница заглянула в гости, вот только…
Вот только Мариша была одета в один лишь полупрозрачный халат, под которым очень даже четко прорисовывалась ее небольшая, но упругая грудь. Дану захотелось обнять девчонку, прижать, впиться в алые губы своими, обветренными и потрескавшимися, и пальцами скользнуть по телу, и чтоб халат упал как бы сам собой, и…
Мариша подмигнула ему и шагнула к двери, ведущей на балкон.
— В моей комнате балкона нет, представляешь? А так хочется посмотреть на вечерний острог сверху! Это же такое волнующее зрелище.
— Но там холодно… — возразил Дан.
— Кое-кому не мешало бы остыть. — Мариша выразительно посмотрела на него.
Данила и сам не понял, как оказался с ней рядом на балконе. Мерцали звезды, светили на ров прожекторы, дул прохладный ветерок, но ему было жарко, он вспотел и дышал так, словно пробежал десять кэмэ в хорошем темпе.
Чтобы не молчать, он принялся рассказывать все, что помнил об остроге Тула. Мол, глубины и ширины рва оказалось недостаточно, чтобы остановить зомбаков, ведомых слизнями. Слизни самоотверженно бросали тела своих носителей в пучину. Кто-то тонул, но большинство зомбаков успешно преодолевали преграду. Умников, что придумали рыть ров, повесили. Острог оказался в кольце воды и врагов, эвакуироваться стало практически невозможно. Город превратился в ловушку. И тогда один человек, бывший пенсионер, коммунист Иван Петрович Старицкий, предложил возвести вокруг Тулы металлический забор и пустить по нему ток. Благо на тот момент Черепетская ГРЭС еще работала, а шахты Подмосковного угольного бассейна регулярно поставляли электростанции уголек. Это потом уже в остроге наладили производство ветряков…
— Но все равно положение тут незавидное. Зомбаков в последние месяцы стало в разы больше, почти как в первые недели Псидемии, — подытожил Дан.
Девушка удивилась:
— Ты откуда вообще все это знаешь?
— А я у охраны подслушал. Ну и…
— Думаешь, нам сейчас стоит все это обсуждать? — Мариша придвинулась ближе.
Сердце Дана забилось чаще, и не зря: мягкие, прохладные губы коснулись щеки. Он положил руки на тонкую талию девушки, но она отстранилась.
Данила слегка растерялся. Он, конечно, имел опыт общения с противоположным полом, но сейчас не мог понять, что вообще происходит: Мариша то сама лезет, то строит из себя недотрогу…
— Холодно здесь, — сказала девушка и повлекла его прочь с балкона, к кровати, которую Дан так и не успел расстелить. — Представляешь, Сташев, мне какие-то таблетки дали, сказали, от радиации. Но лучше бы вина красного, оно тоже, говорят, помогает. Как ты относишься к вину?..
До ложа любви оставался какой-то шаг, рука Дана вновь лежала на талии девушки, когда дверь с грохотом распахнулась и в комнату влетел Ашот.
Данила едва не застонал от огорчения и злости — ну почему он не задвинул засов, а?!
— Привет всем! Ну вообще тут! — Не обращая внимания на обнявшуюся парочку, Ашот забегал по комнате как заведенный. — Только я, понимаешь, после ужина решил расслабиться, покурить правильной шмали, от самого Харькова берёг для подходящего случая, чтобы по-человечески, а тут…
Он наконец остановился и вылупил глаза на девушку, точнее — на ее экстравагантный наряд. Хорошо хоть комната Мариши напротив комнаты Дана, ей не пришлось в таком виде разгуливать по длиннющему коридору через весь этаж.
И пока Ашот не успел ляпнуть чего-нибудь лишнего, Дан схватил его за локоть и потащил к двери:
— Что, говоришь, случилось?
— Я? Разве я что-то говорил, брат? — Толстяк отчаянно сопротивлялся и всё норовил обернуться.
Но Данила был настойчив:
— Да. Насчет расслабиться и местных порядков. Возмутило тебя что-то.
— Меня? Нет… Всё в порядке. Подумаешь, забежал этот цербер старшой и раскричался, и… — Ашот попытался уцепиться за косяк, но Данила пресек его действия болезненным ударом по пальцам. — И мою «козью ножку» затоптал, сказал, чтоб я больше никогда…
Дверь с грохотом — ну не рассчитал Дан! — захлопнулась перед самым носом Ашота. Лязгнув, засов вошел в паз. Данила глубоко вздохнул, повернулся…
Мариша лежала под одеялом. Халат ее валялся на полу.
— Сташев, хватит уже таращиться, как зомбокабан на Стену. Выключай свет и дуй сюда.
Свет погас. Буквально в одно мгновение Дан оказался без одежды на кровати. Он прильнул к девичьему телу. Его губы нашли губы Мариши. Поцелуй был жарким, объятья — нежными…
И тут внизу загрохотали выстрелы.
Кто-то крикнул в коридоре:
— Тревога! Зареченцы атакуют!
ГЛАВА 19
АТАКА
