Поразмышляв на бульваре, Тимофей решил, что теперь самое время попробовать сдать экзамен по теормеху. Поэтому вечером он отправился в институт и прежде всего зашел в вечерний деканат.
Замдекана Аким Акимыч Кнутов был на своем месте. Отчитывал очередного хвостиста. Дождавшись очереди, Тимофей присел к столу Акима Акимыча и молча положил перед ним листок бумаги.
— А, Иванов, — поднял на него глаза замдекана. — На отчисление?
— Что вы, Аким Акимыч! Я насчет теормеха…
— Сколько можно? Роза Львовна и слушать не хочет…
— Подготовлюсь, Аким Акимыч. Честное слово…
— Не знаю, не знаю… Даже если и выдуришь у нее т-ройку, дальше-то что будет? Сессия на носу.
— Подготовлюсь, Аким Акимыч. Я сейчас мало пропускаю.
— Мало, мало, — повторил замдекана, роясь в своих бумагах. Ну конечно… Вот, пожалуйста; коллоквиум на прошлой неделе опять прогулял?
— Так получилось, Аким Акимыч. Целая история…
— У тебя, Иванов, вечно истории. Не одно, так другое… Нет, знаешь, я тебя на отчисление представляю. Сколько можно? Третий год на третьем курсе.
— Этот год будет переломным, слово даю.
— Все это ты проректору скажешь. Я больше не могу… У меня такие, как ты, вот где сидят. — И Аким Акимыч похлопал ладонью по своей худой шее.
— Аким Акимыч…
— Все, кончен разговор. Послезавтра придешь на прием к проректору.
Зазвонил телефон. Аким Акимыч взял трубку. Тимофей сидел совершенно растерянный, низко опустив голову. Что же теперь делать? Проректор с ним и разговаривать не станет. Подпишет отчисление, и конец. Может, рассказать Акиму Акимычу про бандитов и про часы? А зачем? Скажет, что к теормеху это отношения не имеет, и вообще, скажет, последний срок сдачи был не на прошлой неделе, а месяц назад. И, в общемто, это правильно… А может, рассказать ему про свое удивительное свойство, открывшееся на прошлой неделе? Но Тимофей тотчас прогнал эту мысль. Про такое лучше не рассказывать… Да и не поверит никто. Или подумают, что рехнулся… А что?.. Запросто могут подумать… Выхода явно не было; Тимофей тяжело вздохнул и поднял голову, намереваясь встать. Он заметил, что Аким Акимыч, прижав трубку левой рукой к левому уху, смотрит на него как-то странно. Видимо, сообразив, что Тимофей хочет уйти, Аким Акимыч, отрицательно затряс лохматой головой и ткнул указательным пальцем в крышку стола. Жест этот означал только одно — сиди… В душе Тимофея снова затеплилась надежда, и он стал прислушиваться к телефонному разговору. Но реплики Акима Акимыча были настолько отрывочны, что ничего понять было нельзя:
— Да… Нет… Может быть… Ну, не совсем олух… но около того… Понял… Понял… Не знаю… Тройки и то не с первого раза… Сейчас… Сейчас…
Тимофей подумал, что слова замдекана могут с равным основанием относиться и к нему и ко многим еще… Надежда снова начала угасать, но тут Аким Акимыч вдруг прервал разговор, и, прикрыв трубку ладонью, тихо спросил Тимофея:
— Вы где сейчас работаете?
Тимофей сказал, и Аким Акимыч тотчас повторил это невидимому собеседнику. Видимо, речь шла все- таки о Тимофее, и он снова с надеждой уставился на замдекана, стараясь не проронить ни слова.
На этот раз Аким Акимыч долго молчал, слушал, что говорилось на другом конце провода. Иногда он хмурился и раскрывал рот, но невидимый собеседник не позволил прервать себя. Только один раз Аким Акимыч громко сказал — «хм» — и с сомнением покачал головой. Потом он стал кивать и наконец сказал:
— Ясно… Все понял… Сделаем. — И положил трубку.
Тимофей ждал, не сводя с него глаз.
Аким Акимыч потер переносицу и придвинул к себе заявление Тимофея.
— Ну ладно, — сказал он задумчиво, — сдавай.
Тимофею показалось, что он ослышался.
— Теормех? Можно?.. А когда, Аким Акимыч?
— Когда-когда? Когда готов будешь.
— Так срок-то какой даете?
— Какой еще срок! — вспылил вдруг замдекана. — Подготовитесь и сдавайте… Когда сможете.
— А Роза Львовна?
— Скажу ей завтра.
— Ух, ну спасибо, Аким Акимыч.
— Не за что! Ректор сейчас звонил, — замдекана указал на телефонный аппарат. — А ему из исполкома. Вот такое дело.
— Так я могу идти, Аким Акимыч? — спросил Тимофей, осторожно забирая со стола драгоценное разрешение.
— Пожалуйста, — дернул плечом замдекана. И уже, когда Тимофей был в дверях, Аким Акимыч вдруг подмигнул ему и спросил: — Кто это о тебе в исполкоме так печется?
— Дядя, наверно, — небрежно бросил Тимофей, прикрывая за собой дверь.
— Ух ты, — пробормотал Аким Акимыч, оставшись один. Чуть не влип… Балда… — Он постучал кулаком по своей лохматой голове и углубился в бумаги.
На экзамен по теормеху Тимофей пришел во всеоружии… Он, конечно, готовился в последнюю ночь, а кроме того, в портфеле у него лежали два учебника, конспект лекций, взятый у знакомой девушки с четвертого курса, типовые решения задач и справочник по теоретической механике. Больше всего Тимофей надеялся на конспект и справочник, однако и в учебниках многие места он отметил закладками. Кроме того, в кармане у него были две «шпоры», сложенные гармошками, длинные, как солитеры.
Роза Львовна встретила Тимофея с видом обреченной великомученицы. На днях по поводу «этого Иванова» с ней долго и мутно разговаривал замдекана. Из разговора она уяснила только одно: и декан и ректор и еще какой-то «дядя Иванова» в исполкоме не допускают мысли, что студент-вечерник Иванов может четвертый раз подряд получить у нее двойку.
— Да проконсультируйте вы его и пустите к черту, то есть… с богом, — сказал в заключение замдекана.
— Уже консультировала, много раз.
— Еще проконсультируйте… Вода камень точит.
— Насчет камня, Аким Акимыч, я с вами согласна, но теоретическая механика, извините, не вода… будущему инженеру, а ведь мы с вами, кажется, готовим инженеров, без нее нельзя…
— Оставьте вы ваш ядовитый тон, — махнул рукой Аким Акимыч. — Одним дурнем больше, одним меньше, какая разница! Речь идет о тройке. А от тройки до двойки далеко ли? На производстве выучится, если дойдет до диплома.
— Приятно слышать такие речи от замдекана.
— А вы посидели бы на моем месте. Не то бы еще сказали.
— А вы на моем?
— Я экзамены тоже принимаю. Бывает: «три» пишу — «два» в уме…
— Ну хорошо, — вздохнула Роза Львовна. — Сдаюсь. Но учтите, в последний раз…
И она вышла из деканата с высоко поднятой головой, гордая тем, что донесет этот крест до конца…
«Крест» явился ей в лице Тимофея ровно в восемнадцать тридцать. Он поставил свой туго набитый портфель на столик возле дверей, вежливо поздоровался и положил перед ней экзаменационный листок с зачеткой.
— Может быть, у вас есть вопросы ко мне до экзамена? жалобно спросила Роза Львовна.
Нет, вопросов у него не было.
— Ну хорошо, берите билет.
