– Начали бомбить? – предположил Иван Павлович.
– Начали, только не мы, а нас!
– То есть?
– Стоило нам взять первые десять ворот – заметь, культурно, без шума, силами спецназа, – келлы тут же рванули химзавод! А еще влепили в землю подряд три самолета. И два состава с рельс долой! Представляешь?! А в городе вдруг начал разрушаться жилой фонд. Восемь многоквартирных домов за четыре часа. Один прямо на проспект завалился и в довесок десятка два машин подмял. Жертвы уже сотнями считают. Там сейчас такой переполох поднялся…
– Ты уверен, что это келлы? – с сомнением спросил Иван Павлович.
– Это Светлый арм, – негромко высказался Кирилл Мефодьевич. – Он специализируется на диверсионной деятельности. План подрывных мероприятий был составлен уже давно. Насколько я помню, следующими шагами будет уничтожение двух плотин ГЭС – нашей и соседней – и диверсия на юго-восточной атомной станции.
– Ну это дело им не по зубам, – заверил Безносов. – Ядерная безопасность – особая статья.
– Возможно, – матронарм пожал плечами. – А еще учтите, что не позднее завтрашнего утра на вас спустит всех собак демократическая пресса.
– Я… извините, я хотел… – в дверях зала мялся Федор.
– По существу? – строго поинтересовался Сноровский.
– Я плохо разбираюсь в электронной войне, но…
– В какой войне?!
На Федора устремились все взоры.
– Все каналы связи забиты помехами, а сеть кишит электронными вирусами. Такое впечатление, что нас атаковали… ну… виртуально.
– Еще не легче, – Безносов покачал головой.
– Чем дальше вы зайдете в своем стремлении уничтожить нас, тем жестче будут и ответные меры, – высказался Кирилл Мефодьевич.
– Вот как?! – Безносов хмуро взглянул на келла. – Разве это мы приперлись без всякого приглашения на чужую планету? О каких еще «ответных мерах» ты мне тут толкуешь, инородец? Да я имею полное право передушить всю вашу братию голыми руками!
Полковник двинул плечом, словно намереваясь вытянуть руку и схватить келла за горло.
Кирилл Мефодьевич невольно отпрянул, но Безносов свое движение не закончил. Он снова повернулся к выходу и рявкнул:
– Бондарь!
Тимофей словно только и ждал, что его позовут. Он отодвинул в сторону замершего в дверном проеме Федора и четко шагнул через порог. – Оставишь Евгению одно отделение, остальных в полной боевой к машинам!
– Есть, – Тимофей кивнул. – Надолго уходим?
– Возможно и надолго. Вещмешки паковать как для глубокого рейда.
– Понял, – Бондарь с сочувствием взглянул сначала на Сноровского, а затем и на Соловьева. – Держитесь тут… Женьку слушайте. Он и стратег и тактик что надо.
– Тимофей! – прикрикнул Безносов. – Делом займись!
– Есть, – повторил «тунгус» и, поставив Федора на прежнее место, исчез.
Безносов с чувством пожал руки Сноровскому и Соловьеву, а Кириллу Мефодьевичу достался тяжелый взгляд и прощальная реплика:
– С тобой, келл, мы потолкуем позже. Если тебя не пристрелят свои же или еще чья-нибудь шальная пуля не зацепит.
«Философ» в ответ кисло улыбнулся и вяло шевельнул рукой, как бы отвечая: «На все божья воля». Соловьев взглянул на келла и слегка коснулся его поверхностных мыслей.
Сознание матронарма трещало, как полный помех эфир. Беспокойство, возмущение, обида, страх и целый вихрь прочего содержимого мозга запутывались в клубок. Продолжить с ним беседу можно было только после дозы успокоительного или сеанса психотерапии. Лекарств под рукой не было, а приемами психологического воздействия Андрей не владел. Все, чем он был способен помочь, – внушить келлу какие- либо приятные картины. Например, величественный пейзаж покрытых лесом гор…
Однако матронарм вздыхать не стал. Вдоволь налюбовавшись предложенной картиной, он добавил к ней всего один штрих, и Соловьев понял, что просто теряет время.
