Андрей невольно зажал уши и попятился…
– Ты чего?
Соловьев вздрогнул и обернулся. За плечо его тормошил Иван Павлович, а под руки поддерживали Федор и Евгений. Видение леса, проглоченного странным явлением природы, исчезло, оставив в памяти отголосок невыносимо громкого рева.
Кирилл Мефодьевич тоже подбежал к Андрею, но прикасаться к нему не решался. Он выглядел испуганным.
– Я не хотел…
– Это была Сущность?
– Я не знаю, – матронарм смущенно развел руками. – У Проклятия так много обличий… Оно может принять вид любого явления, чаще грозного и непонятного, но иногда и мелкой неприятности. Точно известно лишь одно – от этого зла нельзя избавиться. Если оно избрало вас мишенью или – не дай бог, – наоборот, своим помощником… лучше сразу – смерть!
– Вы, однако, до сих пор живы, – оттесняя Кирилла Мефодьевича, пробурчал Сноровский.
– Даже Сущность не может объять необъятное. Она наступает на слабых участках, прорываясь в тыл и постепенно расширяя зоны своего влияния изнутри. Проклятие – грамотный тактик.
– Я так и не понял, это существо человек или что-то еще?
– Этого не знает никто. Это Сущность. Проклятие. А живое оно или нет, мне неизвестно. Но это и непринципиально. Если от него нельзя избавиться, какая разница – явление это или существо?
– Потому и не избавились, что не поняли, с чем его едят, – изрек Евгений. – Надо было его исследовать с научной точки зрения, а не ярлыки навешивать. Проклятие… Метафизика допотопная!
– А вот мы с вами позже поговорим, когда оно до вас доберется.
– Мы перед неизвестным не пасуем уже лет двести.
– И мы не пасовали, более миллиона лет…
– Какая вы древняя раса!
– А объявилось Проклятие, и все наши ученые зашли в тупик.
– Я вмешаюсь? – Сноровский остановил их беседу, повелительно взмахнув рукой. – Давайте оставим метафизические дебаты до лучших времен. Когда разрешится возникший кризис, мы организуем круглый стол по теме «Культы древних культур». Не слишком корявое название?
– Мне нравится, – откликнулся Соловьев, постепенно приходя в себя.
– Вот и отлично! А пока, Кирилл Мефодьевич, будьте любезны, к барьеру. С вас еще пятьдесят три точки проникновения.
– Пятьдесят…
– Пятьдесят три, – твердо возразил Сноровский. – Три мы вам вернем. На сдачу.
– Из оставшихся переходов сорок семь принадлежат моему арму. Багровому. Я вас попрошу…
– А вы отдайте им приказ не сопротивляться, тогда и просить будет не о чем.
– Я уже отдал такой приказ, но его дезавуировал матрогон. Так что…
– Так что теперь вы мелкий князек в изгнании? – Иван Павлович рассмеялся. – Без свиты и фамильного замка? Один оруженосец Феликс у вас остался?
– Я…
– Ладно, матронарм, не волнуйся. Уговор есть уговор. Получишь свои персональные ворота.
– Трое ворот…
– Ну, можно и трое, только зачем тебе столько? Как вы вдвоем-то сразу с тремя переходами управляться будете?
– У нас есть локальный процессор Коро.
– Обломок общей системы Коро?
– Э-э, примерно так.
– Ну, тогда другое дело… Да шучу, Кирилл Мефодьевич! Расслабьтесь! Давайте, садитесь, рассказывайте. Где там первая точка?..
* – Андрей Васильевич!
Глас вопиющего звучал несколько истерично, а стук в дверь был похож на грохот полкового барабана. Соловьев нехотя поднялся с постели и, зевая, добрел до двери. За ней стоял крайне возбужденный Филиппов.
– Надеюсь, головой стучал?
