– Мама! Ма… – женский вопль прервался. Теперь это был просто негромкий плач.
– Ах ты, сука! Царапаться?! Получай!
Вера зажала уши и побежала. Было удивительно, но она не спотыкалась и не падала, хотя поле было изрезано канавами. Она даже остановилась так же, как бежала, – мягко и грациозно. Уткнувшись в грудь какому-то удивленному солдату.
– Что с вами? – Солдат выглядел внушительно, но что делать с почти невменяемой Верой, он явно не знал.
– Там, – девушка указала на лес. Оказалось, что пробежала она не больше ста метров. – Их там убивают… эти подонки… уголовники…
– Много?
– Трое… или… я не знаю…
– Ладно. – Солдат снял с плеча автомат с примкнутым штыком и щелкнул переводчиком огня.
– Постарайся без шума, – раздался откуда-то еще один голос.
Вера поискала взглядом, но только через пять или шесть секунд сообразила, что второй лежит, зарывшись в снег, как, видимо, прежде чем остановить девушку, лежал и его товарищ.
– Он пошел один? – она с тревогой взглянула вслед воину.
– А их трое, – с каким-то странным удовлетворением заметил лежащий воин. – Пусть разомнется, а то совсем в этом «секрете» замерз…
Вернулся солдат достаточно скоро. На его шее, кроме собственного, висело еще три автомата, а следом за ним, размазывая по лицам замерзающие на ветру слезы, семенили трое молодых женщин.
– Пойду провожу и железо сдам, – походя обронил солдат в адрес своего «секретного» напарника.
– Давай, – согласился тот. – Как прошло?
– Как в кино, – воин усмехнулся. – Действительно урки оказались. Их на зоне учили пальцы веером расправлять, а тут-то надо было драться… Но злые, ничего не скажешь, пришлось их без жалости… сразу наповал… Барышни, подтянитесь! Во-он, видите грузовик? Через десять минут в город пойдет. Если не успеете – ждать не будет…
Шоссе выглядело почти как городская улица в час пик. Разница заключалась в том, что машины по нему двигались в основном грузовые, а люди шли не по тротуарам, а по обочинам. Вера сидела на деревянной лавке у заднего борта, и ей было прекрасно видно, как из города и обратно бредут бесконечные вереницы нагруженных поклажей людей, тянутся армейские колонны, солдаты конвоируют пленных, пытаются проехать редкие легковушки. Вдоль дороги в кюветах и чуть подальше почти через каждые десять метров стояли – на колесах или крыше – или лежали на боку машины. Многие из них были покореженными и обгоревшими.
Под колесами грузовика что-то зачавкало, словно он въехал на участок, залитый гудроном. Вера из чистого любопытства выглянула за борт, но тут же резко отпрянула. На обочине и в кювете были раскинуты большие грязные брезентовые полотнища. Что скрывается под ними, было непонятно, но Вера догадалась. Подмерзшая до вязкой консистенции кровь хлюпала под колесами целых десять или пятнадцать секунд. Такое количество размазанной по асфальту крови должно было выглядеть как море, ведь грузовик ехал достаточно быстро…
И снова за бортом замелькали колонны, конвои, бредущие в никуда беженцы, машины, военная техника. В воздухе носился дым пожаров и костров, сизые выхлопы и черная копоть. Слышался рокот вертолетов, лязг гусениц тракторов и старых танков, вой турбин танков поновее, разноголосица автомобильных моторов, гул голосов, крики команд, плач детей и выстрелы – одиночные, очереди, дальше, ближе… Вера зажала уши и крепко зажмурилась.
Она этого не видела, но почти все сидевшие под брезентовым тентом грузовика люди уже давно поступили так же…
Машина остановилась как-то незаметно. Она долго замедляла ход и в конце концов словно бы докатилась до точки, где трение пересилило инерцию.
– КПП, – предположил кто-то.
Подтверждая догадку, у борта появились двое солдат. Они забросили полог тента на крышу и опустили борт.
– Пошевеливайтесь, дамочки, – глядя прямо на Веру, строго приказал один из воинов. Он протянул руку, и девушка, приняв поддержку, спрыгнула на асфальт.
Впереди был действительно контрольный пункт. Тот самый, на котором всегда дежурили милиционеры с автоматами и проверялись все въезжающие в город фуры. Только теперь узнать его было не так просто. Кроме большой, двухэтажной кирпично-стеклянной башни, Вера не узнавала ничего. Шлагбаумы обросли листами железа, позади первых появились дополнительные, уже не округлые, а сделанные из толстых швеллеров. Все пространство вокруг поста было занято заграждениями из огромных спиралей колючей проволоки. За спиральными преградами, между наспех вкопанными неокрашенными столбами была натянута металлическая сетка обычного забора, а перед колючей проволокой торчали классические противотанковые ежи. Видимо, для полноты картины между тремя рядами «колючки» были проложены: в первом проходе – запутанный в пышные клубки ряд тончайшей металлической проволоки, а во втором – обильная россыпь острых стальных колючек-переростков.
С какого великого перепуга была построена эта «линия Маннергейма», можно было только гадать. Пока Вера рассматривала это чудо современной фортификации, из грузовика выбрались последние пассажиры. К солдатам присоединились четверо милиционеров и двое типов в штатском. Они, как могли, выстроили людей в две шеренги и занялись проверкой документов. Те, у кого бумаги были в порядке, направлялись в узкий пешеходный коридор между все теми же колючими заграждениями. Пройдя по нему до поста, беженцы снова показывали документы. После их тщательно обыскивали и направляли внутрь здания поста. Что с ними происходило за кирпичными стенами, увидеть было невозможно, однако никто внутри не задерживался. Ровно через минуту они выходили через другие двери, вытирая одинаковыми салфетками испачканные чем-то черным подушечки пальцев.
Вера проводила счастливчиков, разбредающихся по ту сторону заграждений, завистливым взглядом. У
