– Как ты можешь это знать, Семенов? Вот сынуля твой знает, а ты ничего помнить не должен. Я тебя лично под полный «ластик» загружал.
– «Ластик» действует на кору мозга, на память, – возразил седой мужчина в форме пилота торгового флота, – а боевые навыки закрепляются в подкорке. Их вашей машинкой не сотрешь.
– Грамотный, – Громов усмехнулся и взглянул на Семенова-младшего.
Тот пребывал в каком-то смятении. Это выражалось, главным образом, в необычайной молчаливости Воина. Он постоянно оглядывался на седого пилота и глупо улыбался. Оценив состояние Воина по какой-то своей шкале, Громов только покачал головой. Ямата был занят настройкой порталов и не слишком интересовался происходящим, но Туркин видел, что в его сознании тоже бушуют тщательно подавляемые эмоции. Он злился на Громова, который так долго скрывал от Воинов достаточно серьезные вещи. Например, то, что их отцы были такими же Воинами, но, когда молодежь выросла и прошла полный курс Академии, никакой опыт закаленных и еще не старых бойцов предыдущего поколения не смог спасти их от позорной отставки. Именно позорной, ведь бывшим Воинам орден не оставил ни привилегий, ни пособий, ни даже памяти о службе. Словно она была не тем занятием, которым следовало гордиться, а длительным тюремным заключением. Туркин был вполне солидарен с товарищем, хотя не имел представления о том, являлся ли в свое время Воином его собственный отец.
Постепенно резервисты разошлись по кораблям, и на палубе станции остались только Воины.
– Я выйду в первую линию по центру, – сказал Ямата, – а вы на линкорах встанете на фланги в плоскости эклиптики. Если Шульга сможет вырваться вперед на позицию «двенадцать», мы перебросим ударную группу ему в подмогу.
– Прорыв через позицию «двенадцать часов» слишком прост, – невольно возразил Туркин. – Олимпийцы учились по тем же учебникам. Они легко парируют такой выпад. Вам следует пропустить неприятеля к поверхности Титана. В момент высадки десанта он будет наиболее уязвим. Просто сделайте вид, что хотите сесть на планету, а сами пройдите через атмосферу на ночную сторону и вернитесь на орбиту в район доков. Когда наступит благоприятный момент, вы получите возможность зайти занятым высадкой врагам в тыл.
– Ты о чем задумался? – отреагировал на замешательство Яматы Громов.
– Беседую с Алексеем, – пояснил Георгий.
– С него сняли епитимью? – удивился старый Воин. – Теперь с ним можно вот так вот запросто общаться?
– Видимо, враг бросил в бой все резервы, – переключаясь на общедоступную волну, сообщил Туркин. – Меня больше не сдерживают никакие стражники-телепаты. В логове, похоже, остались только офицеры- координаторы и связисты.
– Сверни им всем шеи, – предложил Аврелий, – чтобы некому было координировать.
– Они и так сидят без дела, – возразил Алексей. – В бою находится весь вражеский флот. Зевс тоже где-то в космосе. Скорее всего, он руководит атакой лично.
– Какая честь! – Громов рассмеялся. – Тогда мы обязательно пригласим его в гости. Ямата, командуй, чего ждешь?! Что там насоветовал этот дезертир?
– Кое-что хорошее бывает и из Назарета, – заметил Алексей. – Ладно, сражайтесь, а я пойду, взгляну, сколько здесь осталось бойцов. Если меньше сотни, пожалуй, я к вам скоро присоединюсь...
– Уж будь любезен, – высказался Аврелий, прерывая контакт.
Туркин открыл глаза и оглянулся по сторонам. Оказалось, что его героический настрой не остался без внимания со стороны гостеприимных хозяев убежища. На безопасном расстоянии от Воина собралось примерно два десятка охранников, и оружие половины из них было направлено на Алексея.
– Даже не знаю, как с вами поступить, – выходя из-за группы солдат, проговорила Габи. – Зевс сказал, что вы не опасны, но мне почему-то так не кажется. Быть может, посадить вас обратно в карцер?
– Лучше отпустите меня с миром, – предложил Туркин. – Во избежание кровопролития. Доктор так и не сумел убедить меня в справедливости развязанной вами войны. Я не стану хлопотать за вас перед орденом.
– Теперь хлопотать придется за вас, – возразила Габи. – Неужели вы думаете, что Диктатор простит вам то, как вы воспитали сына? А если вы не будете вести себя разумно, мы подбросим «Омеге» информацию и о вашем отце. В этом случае путь на Титан для вас будет закрыт навсегда, даже учитывая то, что вы любимец Громова и лучший Воин всех времен и народов.
– Лучшим Воином был Первый Воин, – заметил Туркин. – Но вы меня заинтриговали. Что вам известно о моем отце?
– Можно сказать – все, – девушка недобро улыбнулась, – но правда об этом человеке вам вряд ли понравится.
– Он тоже сражается против Диктатуры? – предположил Алексей.
– Вы все узнаете в свое время, – заверила Габи. – А пока пройдите в знакомое вам помещение, пожалуйста.
– Нет, – Туркин отрицательно покачал головой. – Я больше не намерен злоупотреблять вашим гостеприимством. Более того, я приглашаю вас нанести ответный визит в подвалы нашей контрразведки.
– Интересно будет посмотреть, как вы это сделаете, – самоуверенно заявила девушка, жестом приказывая солдатам взять Туркина на прицел.
«А как насчет джокера в рукаве?» – мысленно спросил у Габи Алексей.
Пока она соображала, в чем смысл выданной Воином фразы, загадочный «джокер» внушил солдатам полное безразличие к происходящему. Они дружно повесили винтовки на плечо и отправились в казарму. Габи попыталась окликнуть их, но Туркин мгновенно заключил девицу в объятия боевого захвата и тихо шепнул:
