реагировать. Летим же. Когда прилетим, тогда и будем реагировать… по обстановке. А пока – не о чем волноваться.
– Ты прав. – Таран быстро справился с приступом беспокойства и снова стал прежним уверенным ветераном.
Олегу – единственному, кто слышал их беседу, – стало окончательно ясно, что эти двое попали сюда, на полигон, далеко не случайно. Слишком они были рассудительны для тупых служак. А Таран иногда еще и сомневался. И это сержант линейных частей! Наверное, он по каким-то соображениям ушел из армии, а найти себя в новой жизни так и не сумел, вот и подписался на эту авантюру. Мотивы Граббе понять было сложнее, но вряд ли они принципиально отличались от мотивов сержанта.
Гораздо интереснее было узнать, как сюда попали остальные. Дэвис, Петровичев, те двое, со Старта и Эйзена, и прочие. Ведь ясно, что они никогда не держали в руках винтовок и были специалистами в областях, далеких от обороны в любых ее проявлениях. Надо будет выяснить. Позже. Например, когда получится выбраться с этого проклятого полигона. Или «если получится»… Нет, все-таки «когда»! Не может быть, чтобы все закончилось здесь, на неизвестной планете, среди радиоактивных развалин! Жизнь же только началась! Сполохов стиснул зубы. Ему так хотелось верить в это «когда», что он был готов принять желаемое за действительное, даже понимая, что это самообман…
Самолет резко пошел на снижение. Это Олег определил по охватившему его ощущению свободного падения. Длилось пике недолго. На смену ему снова пришли перегрузки, только связанные с торможением, и полет замедлился. Теперь робот двигался не так быстро, и Сполохову почему-то подумалось, что машина вполне могла нырнуть в море.
Поделиться своими соображениями с Тараном он не успел. Самолет замер на месте, чуть дрогнул, и по полу десантного отсека пробежала едва различимая волна вибрации. Похоже, что полет закончился. Наступил момент истины.
Граббе поднял винтовку и подвинулся к люку. Когда тот раскрылся, ефрейтор осторожно выглянул наружу и тотчас отпрянул.
– Что там? – не включая передатчик, шепнул Таран.
– Роботы, – процедил Граббе. – Здоровенные, как тот, которого самолеты уделали. И десяток помельче. Сюда идут.
– Мелкие идут или большие?
– Kleine… Мелкие, но их все равно из винтовок не пробить.
Снаружи самолета заквакала корабельная сирена, и прогремел усиленный мегафонами голос:
– Пассажиры авиадестроера, выбросить оружие в люк и выйти с поднятыми руками!
Голос был человеческим, не синтезированным, но на голос «командования» не походил.
– Па-ашел ты! – крикнул Таран.
– Сопротивление бессмысленно, – ответил «мегафон». Он пару секунд помолчал и добавил уже не так громогласно: – Учения окончены, сержант Таран.
Примерно минуту в «грузопассажирском» отсеке самолета царила полнейшая тишина, а затем сержант нехотя произнес:
– Придется поверить.
– Надеюсь, мы победили? – буркнул Граббе, швыряя в просвет люка винтовку.
– Морально. – Таран отправил свое оружие следом.
Спускаться по короткому трапу с поднятыми руками, под прицелом оружия двух десятков механических чудищ, было до жути неприятно. Олег шел третьим, и ему казалось, что он видит сквозь шлем с надписью «Граббе», как шевелятся волосы на затылке ефрейтора.
Но ничего страшного не случилось. Последние двое вынесли тело Дэвиса, и остатки взвода выстроились в одну шеренгу. Вдоль строя проехал маленький робот на пневмоходу – он замерил уровень радиации, – а затем сверху на команду полилась пена. Солдаты мгновенно превратились в двенадцать пышных сугробов. Прошло несколько секунд, и хлынул искусственный ливень. Когда он смыл пену, маленький робот проехал в обратном направлении. Видимо, результаты дезактивации его не удовлетворили, и цикл обработки повторился. Робот прокатился вдоль строя в третий раз и уехал с глаз долой. Теперь заработали мощные вентиляторы, и очищенная броня костюмов начала стремительно высыхать.
Олег воспользовался моментом и осмотрелся. Помещение было довольно просторным – куполообразный потолок, с которого лилась пена и вода, находился метрах в пятнадцати над головой. Но реально помещение не имело формы полусферы, это можно было определить по тому, что диаметр круглого зала, где приземлился авиадестроер, был гораздо больше три-дцати метров. Кроме роботов и пленников, здесь не было ничего и никого. В четырех местах у основания свода угадывались контуры герметичных двустворчатых дверей, а в полу темнели четыре круга, похожие на площадки подъемных платформ, и две метровые в диаметре решетки, куда сливалась вода после обработки вновь прибывших.
Вентиляторы угомонились, и к солдатам подъехал еще один мини-робот. Он протянул гибкий манипулятор Тарану и довольно понятным движением механической клешни предложил сержанту что-то взять. Таран осторожно протянул руку, и на ладонь ему упала крупная прозрачная пилюля. Сержант немного поколебался, но решился и забросил пилюлю в рот. Робот двинулся дальше, раздавая лекарство (а может, и яд) остальным. Выполнив свою часть работы, он умчался туда же, куда и радиометрист.
Далее наступила пауза минут в десять. К исходу этого короткого «карантина» Олег почувствовал себя намного лучше. Пилюля оказалась лекарством. Это обнадеживало. А когда неподвижные роботы у одного из выходов расступились, надежда просто расцвела и запахла. Створки дверей разъехались, и «мегафон» опять ожил.
– Справа по одному, прямо, шагом марш!
Таран усмехнулся и пошел первым.
За дверями оказалось подряд три просторных шлюза, за последним из которых открылось помещение примерно того же размера, что и «помывочная», но более светлое и богатое в плане интерьера. Кроме неизменных боевых роботов по окружности, здесь стояли кресла, столики для компов и даже какие-то
