— Раньше на берегу стояли четыре корпуса, но я снес два и построил несколько отдельных домиков. Но все большие бассейны, пляж и сад оставил. Только запретил подстригать. Мне нравится, когда зелень растет, как ей вздумается. Садовники только дорожки расчищают.
Когда машина въехала в ворота резиденции, Джон буквально преобразился. Из агента при исполнении он превратился в самодовольного землевладельца. Как иногда все-таки походили эти чужаки на людей. Грин в очередной раз удивился.
«Но как здорово они при этом отличаются от людей, если речь заходит о прекрасном. Такой был сад, такой отель… все испортил этот До Жалань. Все-таки не могут существа, неспособные писать картины, создавать хоть что-то красивое. Сами красивы, как боги, а создавать неспособны. Такой вот каприз природы».
— А вот и убежище, — когда машина остановилась, Джон выбрался из нее первым, хотя возвращаться из кондиционированной прохлады салона в душное пекло ему хотелось не больше, чем другим.
Грин вылез вторым и уставился туда, куда указывал кошатник. Никакого бунгало Филипп не видел. Только заросли всевозможной зелени и крупных розовых цветов, магнолий, наверное, в ботанике Грин не разбирался.
— Это что, виртуальная маскировка? — спросил Фил, с недоумением глядя на Джона.
— Самая натуральная, — хозяин остался доволен произведенным впечатлением. — Я же говорил, садовники только расчищают дорожки. Идите вперед, Филипп.
— Туда? В цветы или в эти колючки?
— Да, прямо. Не бойтесь, там есть проход.
Проход между густыми насаждениями действительно существовал. Филипп все-таки оцарапался и пару раз запнулся, но вскоре вышел на просторную лужайку, посреди которой стоял небольшой домик с террасой. Перед домиком поблескивало зеркало круглого бассейна. Все, как Грин себе и представлял. До войны он бывал в Паттайе трижды и один раз жил в подобном бунгало.
— Проходите, располагайтесь, — Джон изобразил на лице подобие добродушной улыбки. — Вам, Грин, комната с видом на бассейн, Теане потемнее, с окнами в сад. Чтобы не разбудили раньше времени солнечные лучи.
— Я еще и ночевать тут должна? — негромко прошипела Теана.
Грину почудилось, что она даже чуть выгнула спину на манер рассерженной кошки.
— Охранять — значит охранять, — Джон развел руками. — Это ваша работа.
— Территория защищена тройным периметром безопасности и силовым полем, даже серпиенсам сюда трудно проникнуть…
— Те Анлинь Серви, выполняйте приказ, — неожиданно строго произнес Джон. — Через час сюда подадут обед, в десять вечера — ужин. Я вернусь в семь утра, и мы продолжим обсуждение контракта с Филиппом. Таков план на ближайшее время. И вы значитесь в этом плане, любезная Теана, в качестве лица, сопровождающего объект. До встречи.
Джон отсалютовал Грину и скрылся в зарослях.
— До встречи, — запоздало ответил Фил. — Обед… надеюсь, не из сырых морепродуктов с измельченными кораллами?
— Вам принесут курицу, хлеб, сыр и фрукты, — рассеянно и чуть устало ответила Теана. — Да, и пиво, конечно.
— Это меняет дело, — Филипп усмехнулся. — Мне нравится, что вы отвечаете.
— Что? — Теана непонимающе посмотрела на Грина.
— Вы не обязаны отвечать на риторические вопросы, но вы это делаете. Так требует устав агентурной службы?
— Это с детства… — Теана присела у края бассейна и зачерпнула воду. — Теплая, как молоко. Жаль.
— Джон не выполнил обещание, — Грин покачал головой. — Нехорошо. Подрывает доверие.
— Вы о ведре льда? — Теана указала взглядом куда-то Грину за спину.
Филипп обернулся. Невысокий сухонький таец тащил огромное ведро со льдом. Поравнявшись с Грином, он поздоровался и вопросительно уставился на гостя. Фил кивком указал на бассейн. Таец вежливо улыбнулся и высыпал лед в воду.
— Беру свои слова обратно, — Грин стянул футболку и взялся за шорты. — Я окунусь, вы не возражаете?
— Временно это ваш дом, делайте, что хотите.
— А вы не хотите искупаться?
— Грин, мы с вами проведем какое-то время рядом, но не настолько близко.
— Брезгуете, понимаю, — Филипп усмехнулся. — Купаться в одном бассейне с человеком для вас негигиенично, и вообще это ниже вашего достоинства.
Теана взглянула на Грина почему-то не свысока, как обычно, и не снисходительно, а с легкой грустью. Как на ребенка, который замучил мамашу своими бесконечными наивными вопросами.
— Знаете, что бывает, когда в воду бьет молния, а пловцы не успели выйти на сушу?
— Догадываюсь.
— То же будет и с вами. Так что выкиньте из головы свои фантазии и плавайте спокойно. Дело не в брезгливости. Я приставлена к вам, чтобы охранять, а не убивать. Вот когда мне прикажут обратное, я выполню ваше пожелание, залезу к вам в бассейн.
— И сколько мне перепадет? Если в вольтах?
— Тысяча, полторы, примерно так.
— Какая прекрасная смерть, — произнес Филипп с притворной мечтательностью в голосе и вздохнул, — в бассейне с обнаженной красоткой.
— Я не обещала обнажаться, Грин, — Теана усмехнулась.
— А вам жалко? — Фил едва сдерживал смех. — Все равно я никому не скажу, зато умру счастливым. Обещаете?
— Вы точно сумасшедший, — Теана вздохнула. — Блогеры в Интернете не врали. А еще сексуально озабоченный. До чего же все мужчины одинаковы…
3. Москва, 28 марта 2015 г.
Сан Саныча, самого опытного хирурга во всей медслужбе Сопротивления, а в связи с дефицитом кадров по совместительству и терапевта, и акушера, и так далее, вплоть до патологоанатома, Учитель мог не застать на рабочем месте только в одном случае. Если бы крепко пьющий в последнее время врач выпил больше своей дневной нормы и перешел в категорию пациентов. Да и то, смотря каких. Если холодных и молчаливых, то лейтенант и доктор все равно встретились бы. Все потому, что кабинету в госпитале Сан Саныч всегда предпочитал небольшую комнатенку в морге, поскольку сам себя он считал больше прозектором, чем врачом. Пока шли активные боевые действия, Сан Саныч, всегда трезвый и деловитый, безукоризненно выполнял свой врачебный долг наверху, в операционной, но как только наступила пауза, он «развязал» и безнадежно съехал вниз. Во всех смыслах.
Однако даже пьяный Сан Саныч оставался вполне трезвомыслящим человеком, и это удивляло Учителя более всего. Как мог существовать в природе такой парадокс, лейтенант понимал с трудом. А уж как этот парадокс мог уживаться в человеке, как не сводил его с ума или не доводил до белой горячки, вообще непонятно. Это ведь что получалось — он пьет, но не пьянеет, пьет еще больше, снова впустую и потому снова вынужден добавлять…
— Никакого парадокса, Василь Иваныч, — врач усмехнулся, деловито расставил рюмки, откупорил склянку со спиртом и налил, не спрашивая, готов ли Учитель составить ему компанию. — Все нормально. Я ведь не для тумана в мозгах пью, а для просветления в душе. Но вообще-то ты прав, многовато закладываю. Организм, бывает, протестует. Хотя… чего мы мимо кассы беседуем? Ты ко мне зачем явился,
