Джи задумался и, соглашаясь, слегка наклонил голову.
— Капитан, — обратился он к Кровицкому, — прикажите принести что-нибудь в качестве импровизированной трибуны, чтобы меня было видно отовсюду.
— Вождь с броневичка выступить желает, — заорал, паясничая, Кровицкий, — Кочетков, неси тумбу из аппаратной.
То, что говорил с «трибуны» Джи, собравшиеся граждане наверняка слышали в телевыступлении Гостя, но внимание, с которым толпа внимала пришельцу, просто поражало. Про себя я отметил, что и десантники стоят, не шелохнувшись, словно завороженные речью офицера. Сам я воспринимал ее как логичное и толковое объяснение политической программы нового правительства. Ничего обворожительного, но я — это я. Пусть послушают лишний раз, если нравится.
— Командир, — моя очаровательная связистка вышла из кабинета, где расположился наш с Кровицким штаб, — ротный приказывает начать операцию «Шум дождя».
Романтики. Как и говаривал в свое время Дуэро. «Шум дождя» — это потому, что мы должны сейчас обойти все лавки, торгующие телевизорами, и убедить хозяев выставить свой товар в витринах и на максимально возможное расстояние вверх и вниз по прилегающим улицам включенным. Таким образом, где бы абориген ни находился, он был обречен увидеть выступление Гостя, присутствующее везде на улицах, как дождь, и слышимое там, где не присутствует, как его шум. Такой вот романтичный натиск.
До пятой лавки хозяева от сотрудничества не отказывались. Они с удовольствием выставляли супермодные и дорогие «ящики» прямо на мокрый после ночной уборки асфальт тротуаров, соревнуясь при этом, кто развернет самую длинную «кабельную сеть».
В пятой по счету лавочке произошел неприятный инцидент. Хозяин вышел нам навстречу с дробовиком, и, не слушая никаких объяснений, выстрелил дуплетом Дуэро в живот. Испанца отбросило на пару метров, и, когда он поднялся, остановить его я не смог. От выстрела «МПТ» строптивый лавочник лишился всех внутренностей, и его место занял помощник, который, побледнев, принялся выставлять товар с такой скоростью, что один из телевизоров просто уронил, конечно же, разбив его вдребезги.
— Странно, майор, — ворчал недовольный испанец, осматривая свой костюм, — что на старичка нашло? Такой благообразный, прямо Санта Клаус, и на тебе…
— Поймешь их, аборигенов этих, вы на физиономии их взгляните, — Чен рассмеялся, — они же на четверть все дебилы!
— Шовинист вы, товарищ лейтенант, — вступился за местных француз, — это же не Пекин, а другая планета. Да, похожи грунмарцы на землян, поэтому Гость к нам за помощью и обратился. Но это не означает, что мы должны со своими мерками подходить ко всем аспектам их жизни.
Утро наступило окончательно, и по улицам побежали стайки детворы, бодро зашагали группки и пары взрослых. Машин стало ощутимо больше, и все двигались в одну сторону — к телецентру. К этому моменту там остался только небольшой отряд охраны и штаб. Остальные работали в городе. Мы не спеша брели против течения народа, не успевая отвечать на бесчисленные приветствия. Солнце начинало припекать, и поскольку больше на нас нападать не собирались, я разрешил открыть лицевые щитки шлемов. Дышалось прекрасно. Не искаженные фильтром запахи весны напоминали о далеком доме и таком нереальном теперь прошлом. Приятные ароматы готовящейся пищи дразнили и отвлекали от основного занятия. Я вспомнил, что с момента последнего ужина прошло не меньше восьми часов. Возвращаться в штаб было рановато, но желудок ничего об этом знать не желал.
— Не испытать ли нам острых ощущений? — неуверенно предложил Дуэро, указывая на ближайшую харчевню.
— Хочешь подхватить какую-нибудь экзотическую кишечную болезнь? — одернул его Чен.
— У нас чудо-доктор, не говоря уж о медсестре, на ее руках я готов умереть.
— На руках или на груди? — уточнил Жильбер.
— Ты как истинный француз понимаешь меня лучше других. Так вот, медицина нам поможет, а сейчас важнее всего сохранить боеспособность, то есть — перекусить!
Я с подозрением осмотрел грязноватую забегаловку, но согласился. Пластиковые столики, вилки, стаканчики, основное блюдо напоминало остатки с банкетной тарелки — столько было намешано всякой всячины поверх плохо пропеченной злаковой лепешки. Запивать все это предлагалось каким-то странным напитком, вызывающе коричневым и шипящим от избытка углекислоты. Никаких денег с нас, естественно, не требовали. Весь обслуживающий персонал с восхищением разглядывал нашу амуницию, оружие и умилялся тому, с каким аппетитом мы приобщаемся к грунмарской культуре питания. Вкус, кстати, у блюда оказался неплохой.
— Жить можно, — подвел итоги завтрака Дуэро, подавив подкатившую после напитка отрыжку.
— А герр Волкофф сейчас сухим пайком, наверное, пробавляется, — Чен усмехнулся, — и со Смитом спорит. Надо бы им прихватить в подарок горяченького, а, командир?
— Прихвати, только пока дойдем, все остынет, — я ответил рассеянно потому, что заметил, как сидящая в углу девушка изумленно смотрит прямо на меня.
На вид ей было лет четырнадцать-пятнадцать, по земным меркам, конечно. Довольно симпатичная, хотя до землянок местным красавицам далеко, но главное: она смотрела так, словно узнает меня и никак не может понять, почему я не отвечаю ей тем же. Я присмотрелся к ней повнимательнее. Нет. Уверен на все сто. Будь мы на Земле, я, может быть, и оставил треть процента на тот случай, что она болела за меня на Играх, поднесла среди прочих какой-то букетик и теперь считает, что я должен был запомнить именно ее, а я, естественно, бедняжку и не рассмотрел, но здесь Грунмар. Поэтому я улыбнулся и продолжил завтрак.
Мы почти закончили прием пищи, когда в открытую дверь вкатился небольшой цилиндрик, на поверку оказавшийся дымовой шашкой. Отработанным жестом я надел шлем и включил фильтр. Посетители и персонал подняли невообразимый шум, в панике выбегая на свежий воздух. Мы не спешили. Очевидно, что на улице нас ждали некие террористы, не видевшие телешоу Гостя и K°.
Чен подошел к витрине и попытался рассмотреть, что творится по другую сторону стекла.
— Дохлый номер, — наконец признался он, — придется выйти, командир.
— Осторожнее, лейтенант.
— Что они могут сделать против таких доспехов? — китаец активировал винтовку и шагнул за порог.
Сквозь дым я увидел, как полыхнула молния боевого лазера, а следом простучали пять или шесть громких выстрелов какого-то мощного порохового оружия. Наши костюмы испытывались главным калибром. Я приказал выходить, и мы, быстро покинув харчевню, рассыпались по улице, разыскивая взглядом стрелка схватившегося с Ченом. Сам лейтенант лежал на тротуаре, тяжело дыша и отплевываясь кровавой слюной. По его одежде растекалось три красных пятна: на груди, животе и бедре.
— Стеф, вызывай Анисимова, Жильбер, доставь Чена в штаб вон на той повозке. — Я указал на стоящий у обочины экипаж с согнувшимся от страха извозчиком, — Амиго, пойдем посмотрим, где засел неприятель. Стеф, догоняй.
Я командовал не волнуясь, ситуация заставила вспомнить уроки концентрации внимания, которые так помогли на Играх. Мысль о состязаниях напомнила о старом друге, заскучавшем в полете без дела. Я закинул винтовку за спину и достал «ЗИГ-Зауэр». Ну покажись, вражина, если не трусишь! Я медленно пошел вдоль улицы, разглядывая дома от приямков до балконов и крыш. Пройдя сотню метров, я обернулся. Чуть позади шел Дуэро. По противоположной стороне улицы кралась сосредоточенная Стефания. Прохожие, далеко позади, жались к стенам и подворотням, и только одна фигурка следовала за нами шагах в тридцати: девчушка из кафе. Странно, что за любовь с первого взгляда ее обуяла? Идти на такой риск из-за незнакомого инопланетника, с чего бы? Я подал знак своим подчиненным пройти немного вперед без меня и остановился поджидая девушку.
— Ты хочешь что-то рассказать? — спросил я, когда она подошла.
— Нет, — она смутилась, — а вы не можете открыть эту штуку еще раз?
Она показала на лицевой щиток моего шлема.
— Зачем тебе это? — я удивленно помотал головой.
— Я никак не могу понять, обозналась я или нет, — девушка натянуто улыбнулась, сознавая, видимо, насколько абсурдно ее предположение.
