Когда Старший Воин вышел, Контр-адмирал Мобильного Флота удовлетворенно потер мозолистые от ежедневных занятий с гантелями руки и, вызвав адъютанта, приказал:
— Выведи на все доступные терминалы приказ Совета, тот, что пришел позавчера с курьером.
— О снятии карантина?
— Точно, о снятии карантина с планеты 57 89 47 52, самоназвание — Земля, и применении к ее представителям галактических законов. — Контр-адмирал недобро усмехнулся. — Раз уж вышли в свет, пусть учатся танцевать…
Адъютант понимающе моргнул и бесшумно скрылся в серебристом мерцании силового поля входной двери. Контр-адмирал задумчиво прошелся по расширяющемуся в такт шагам кабинету и, вернувшись к рабочему дивану, щелкнул пальцами, вызывая к жизни объемное изображение над его личным терминалом. Пока он листал текущие сообщения, стены кабинета, сообразив, что хозяин больше ходить не собирается, вернулись на места. Контр-адмирал недовольно покосился на эти новомодные «умные» силовые поля и продолжил просмотр почты. Как истинный атлет и военачальник, он не слишком любил надежные, прочные, но неосязаемые нововведения. Сталь и огонь, вот во что он верил безоговорочно. Ну, а научные изыски Хозяев или третьих рас он воспринимал как и положено военному — в сугубо прикладном ракурсе. Вот и вышедший из трехмерного пространства «объект» волновал Контр-адмирала не потому, что представлял научную загадку, поскольку раньше никому еще, кроме самих клайров, не удавалось взглянуть на ту часть мира. Больше всего командующего Флотом Рубежа интересовало окружающее корабль поле, потому, что было понятно без всяких пояснений — именно в нем заключался секрет этой межпространственной посудины. А насчет Земли — сработала интуиция. Контр-адмирал мог себе позволить такую вот роскошь: отдавать приказы на основе догадок. Дальше Рубежа служить не отправят, разжаловать тоже не посмеют. Кто еще сможет так бдительно нести здесь вахту, не сходя с ума от скуки? Так что принимая зачастую нелогичные решения и делая выводы на основе догадок, контр-адмирал не слишком рисковал карьерой. В случае успеха очередного эксперимента он бодро рапортовал о новом подвиге во имя Великого Долга. В случае провала — молчал. Сегодня, правда, ситуация складывалась немного иная. Приказ о снятии карантина пролежал два дня невостребованным не потому, что Контр-адмирал о нем забыл. Просто к приказу была приложена записка из штаба Мобильного Флота, где пояснялось, что впредь до особого распоряжения действие решения Совета Галактики приостанавливается. На такую наглость Штаб мог пойти только в одном случае — если освобождаемые от карантина троглодиты отмочили нечто совершенно невероятное по военно-космической части, и флотская разведка не хочет, чтобы снятие карантина помешало ей выяснить «что?». Выплывающий из «элементарного» пространства звездолет под такую версию вполне подходил. Поэтому дальнейшее умолчание о снятии запрета на контакты с землянами могло привести к тому, что ценнейшее изобретение просто уплывет в неведомую даль по своему маршруту вместе с усилиями клайрских разведчиков. Но теперь все в порядке. Десять к одному, что это земной корабль, и двадцать к двум, что через день после его перехвата Контр-адмирал получит приставку Главный и просторный диван в штабе флота.
— …Приказываю снять защитное поле и осветить стыковочный шлюз. Ваш корабль подлежит досмотру пограничной службой Галактики… — голос из приемника доносился приятный, но слишком уж нахальный.
Паша усмехнулся и посмотрел на Афанасьева.
— Эти так просто не отвяжутся, им беспредельно скучно и одиноко, так что придется нам подчиниться.
— Твои? — задумчиво спросил академик, разглядывая растущие на экране силуэты.
— Отчасти, — уклонился от ответа Павел.
— Вы командуете этим звездолетом? — офицер снисходительно окинул взглядом Афанасьева и заложил руки за спину.
— У нас принято прежде всего здороваться, — глядя клайру в зеленые глаза, ответил академик.
— Ваши традиции меня не интересуют, — офицер криво улыбнулся и покосился на вальяжно развалившегося в кресле Кольченко. — Это ваш пилот?
— Один из пилотов, — вступил в беседу Павел, небрежно отсалютовав клайру почти так, как принято в Мобильном Флоте.
Грунмарец удивленно ответил тем же жестом и снова обратился к Афанасьеву, на этот раз более вежливо:
— Вы предпочитаете присутствовать во время досмотра лично или наблюдать за всем из рубки?
— Я бы предпочел просто лететь дальше…
— Это невозможно без письменного разрешения пограничной службы. С вашей планеты недавно снят карантин, и отныне вы попадаете под действие всех галактических законов. В частности — закона о режимных участках пространства. Вы имеете право на сохранение своих технических секретов в тайне, однако обязаны предоставить нам возможность убедиться в их сугубо гражданском назначении.
— Пожалуйста, — Афанасьев развел руками. — Наша экспедиция преследует исключительно научные цели. У нас на борту даже личного оружия и того нет, а вы говорите — секреты…
— В таком случае — приступим? — ставший окончательно вежливым офицер улыбнулся и жестом пригласил академика пройти за ним.
— Что это за оборудование? — офицер остановился в недоумении, разглядывая бесконечные ряды «саркофагов» с колонистами.
— Это анабиозные камеры. Поскольку мы не знаем, где и когда нам удастся найти подходящую для жизни планету, люди погружаются в анабиоз до прибытия в конечную точку полета.
— Долго же вам придется искать, — офицер усмехнулся. — Практически все планеты класса «люкс» населены, а остальные разграблены или приведены в негодность кочевниками. Есть, правда, целый ряд условно пригодных вроде расположенной неподалеку планеты Иго, но чтобы там жить, надо иметь немалое мужество. Суровый климат, повышенная тектоническая активность, множество хищных и ядовитых форм жизни…
— Нам не привыкать, — теперь усмехнулся Афанасьев. — Только я подозреваю, что и на этот счет имеются какие-то законы?
— Конечно. Для колонизации исследованных планет требуется разрешение Совета Галактики. Исключая условно пригодные. А вот если вы найдете планету класса «люкс», не внесенную в галактический каталог, то ничего, кроме последующей регистрации, не требуется. Только я не уверен, что подобное возможно. Там, где не побывали наши картографы, наверняка прошлись амфибии. Галактика освоена, капитан. Вам здесь уже нечего искать.
— Ну что ж, не найдем ничего получше — вернемся сюда, на Иго ваше. Не возражаете?
— Мы — нет, а вот амфибии… Здесь неподалеку дрейфует не менее семи изгнанных в свое время из галактики Караванов, их профессия — захват населенных планет и порабощение обитателей при помощи Великого Дара Внушения. Вы даже ничего не поймете, пока они не высосут из вашей планеты все ресурсы, а из вас жизненные силы. Потом они настроят новых кораблей и полетят дальше, а вы останетесь умирать на истощенной планете от голода…
— Вряд ли, — вмешался подошедший Паша. — Мы уже были однажды мишенью амфибий и выдержали это испытание.
— Ну да, — офицер саркастически кивнул, — с помощью Флота и Планетарной Разведки… А вы, кстати…
Он прищурился, внимательно разглядывая Павла.
За разговором они дошли до машинного отделения, и офицер свой вопрос придержал. В отсеке еще трудились автоматические уборщики, отмывая со стен и аппаратуры пятна крови. Офицер вопросительно взглянул на Афанасьева, но комментариев так и не дождался.
— Там двигатели, здесь реактор, а это генератор защитного поля, — академик небрежно указывал на машины.
— А это что? — офицер наклонился над небольшим ящиком со значком радиационной опасности на
