– А-а, понимаю. – Бекила хитро прищурился и погрозил Питу пальцем. – Вы намерены воссоединиться с мисс Гершвин?
– Разве я не заслужил? – резко спросил Фоули.
– Ну что вы, Питер! Конечно, заслужили! Вы заслужили гораздо большего, и Влад вас обязательно разыщет, чтобы отблагодарить.
– Знаете что, Абебе, – Питер задумчиво взглянул на занимающийся рассвет, – сделайте одолжение. Устройте мне чартер до Гаити за счет «Невода». Влад возражать не станет, я гарантирую. А ему при встрече скажите, что агент Фоули вышел в отставку и разыскивать его не надо. Пусть вычеркнет меня из списков резервистов. Это и будет лучшей благодарностью.
– Хотите начать жизнь с нуля? – спросил Бекила по-русски и усмехнулся.
– Да, – Фоули вдруг покачнулся и схватился за голову. – Дьявол!
– Вам плохо, Пит?!
– Нет. – Питер ухватился одной рукой за дверь, а другую поднял, останавливая Бекилу. – Все нормально. Просто, видимо, вместе с Системой были парализованы и наши дружественные наноботы. Честно говоря, последние двадцать часов я держался на ногах исключительно с их помощью. Сутки назад я лежал в коме.
– По вас не скажешь, – удивился Абебе. – А вообще-то, да, я слышал о такой программе для С4НП. Лечить не лечит, но помогает держаться на плаву, Влад рассказывал. Присядьте вот сюда, Питер. Я сейчас вызову «Скорую».
– Мне нужен самолет!
– Конечно, но полетите вы под присмотром врачей. Я все организую, не волнуйтесь. А пока… вот, возьмите, позвоните Дане.
Он протянул Питу смарт.
Перед глазами у Фоули все расплывалось, но он сумел отыскать в справочнике номер Лесажа. Прежде чем коснуться пиктограммы «вызов», Питер почему-то поднял взгляд к наливающемуся солнечным светом небу. Что его привлекло – звук или силуэт, – он не понял, но взгляд сразу выхватил парящую высоко в небесах хищную птицу. Фоули не разбирался в породах и местах обитания тех или иных пернатых хищников, но для себя назвал птицу соколом.
«Это добрый знак, – решил Пит. – Влад меня обязательно отпустит, и я начну новую жизнь. Вместе с Даной. Где-нибудь… на Кубе. Да! Почему бы нет? Море, пальмы, сигара и любимая женщина. На Кубе недолюбливают американцев? Не проблема. Русского, да еще бывшего шпиона, там будут носить на руках. Сеньор и сеньора
Он помахал кружащему «соколу» и нажал на «вызов».
Ночные джунгли были ужасны. Непролазные сплетения лиан и рогатки из живых и засохших сучьев, ветви, скользкая прелая листва под ногами и тысячи пугающих звуков, запахов, прикосновений. Все это вызывало накатывающие один за другим приступы безотчетного страха и отвращения. Хотелось бежать без оглядки, но бежать было невозможно, каждый шаг давался с огромным трудом. Джунгли, будто вязкая, плотная жидкость, сковывали движения, вставали на пути упругой стеной и не пускали ни вперед, ни назад. Дана тысячу раз пожалела, что послушалась Лесажа и покинула шоссе, но теперь отступать было поздно. Дорогу назад она не смогла бы найти при всем желании. Даже днем ориентироваться в непролазной чаще было по силам только ее исконным обитателям, а уж ночью и подавно.
А как романтично, на взгляд типичного городского жителя, выглядели буклеты и ролики туристических компаний! «Шанс окунуться в первобытное море зелени, прочь из ужасных каменных лесов, прикоснись к истокам жизни…» Бред! Настоящие джунгли оказались в сто раз ужаснее каменных. Даже пугающий ночной Нью-Йорк не мог сравниться с этим кошмаром. Да еще ноющая боль в плече.
Дана остановилась и прислонилась к какому-то дереву. Заблудиться и погибнуть в гаитянских джунглях было ничуть не лучше, чем нарваться на нож грабителя в Центральном парке. Даже хуже. Там имелся шанс, что бандита спугнет патруль или треклятые спутники вовремя засекут попытку ограбления и сообщат полиции. В конце концов, там можно было надеяться, что приедет «Скорая», а здесь… Не спасет ничто, кроме чуда. А если учесть, что единственное современное «чудо» – спутники слежения – теперь работает на врага, не спасет ничто без всяких «кроме».
Дана медленно опустилась на землю. Перед глазами мерцало зеленоватое свечение: это остатки защитной оболочки пытались обеспечить хозяйке подобие ночного видения. После того как Лесаж фактически пожертвовал собой, отдав Дане бронекостюм, она ухитрилась трижды подвергнуть немногочисленный отряд микроскопических защитников суровому испытанию. Сначала ослушалась Жана и осталась у шоссе, в надежде поймать попутный транспорт. Попутка подрулила быстро, но в ней оказались агенты СБН. Дане удалось вырваться из их цепких рук и убежать, но С4НП сообщили бегущей строкой, что в стычке с Н5А «агломерат потерял сорок процентов от первоначального количества элементов». Вторая неприятность произошла тоже по глупости новой хозяйки. Она уяснила, что при непосредственном контакте с агентами СБН теряет защитников, но не подумала о том, что и вражеские пули пусть не пробивают броню, но снижают ее эффективность, ведь они тоже несут на своей оболочке по нескольку миллионов Н5А. Убегая по такой удобной открытой местности, Дана получила несколько порций свинца в спину. На теле остались лишь два десятка мелких кровоподтеков, но эффективность брони снизилась до двадцати процентов. Усвоив эту информацию, Дана наконец свернула под защиту джунглей, но немного замешкалась и получила на прощание касательное ранение плеча. От последней пули броня не спасла.
И вот теперь все, на что хватало оставшихся пятнадцати процентов С4НП, был ночной визор с бегущей строкой служебной информации и остановка кровотечения. Ни добавить сил, ни вывести из леса наноботы уже не могли. Да и некуда было выводить. Люди Главного пробирались через джунгли по следам Даны с упорством автоматов. Она слышала их голоса, хруст веток и шелест листвы. Они окружали.
Мисс Гершвин вынула из кармана пистолет, тоже прощальный подарок Лесажа, и проверила счетчик боезапаса. В магазине миниатюрного «глока» осталось восемь патронов. Дана знала, как обращаться с этим оружием. Штатные «глоки-18М» в АНБ были крупнее, с магазинами на девятнадцать, а то и тридцать с лишним патронов и с автоматическим режимом огня, но в остальном – то же самое. Дана сняла пистолет с предохранителя и направила в непроглядную темноту.
Шаги, раздававшиеся совсем близко, вдруг стихли. Дана слышала дыхание притаившегося человека, ей даже казалось, что она чувствует его тепло, но стрелять она почему-то никак не решалась. Наверное, потому, что понимала, насколько это бессмысленно: стрелять в непробиваемых врагов. Просто чтобы не корить себя впоследствии за трусость? Но при чем тут трусость, когда поступком движет здравый смысл?
