– Нет, пока не время. Будет достаточно, если мы примем за аксиому, что эта схема верна. Нужно только уточнить две существенные детали: где это находится и как включается.
– Если существует, – упрямо добавил Евстратов.
На самом деле он тоже хотел надеяться, что Тамаре удалось найти в недрах древнего компа нечто особо ценное. Ведь это полностью соответствовало сути его недавнего озарения. Если Барков прав, то изображенная на схеме конфигурация могла быть тем самым слабым местом Системы. В этом убеждала фраза «М-процессоры не смогут работать». Вырубить разом все М-процессоры на планете означало «подвесить» в первую очередь злосчастных нанороботов и спутники «Невода». Вот только какие должны быть по мощности М-станнеры и на каких горах они должны стоять, чтобы обстрелять сразу все континенты? Разве что с орбиты? Но это нонсенс. Самая крупная орбитальная группировка спутников у «Невода». Не станет же он «подвешивать» сам себя?
«Но, допустим, Барков прав, скрытая резервная схема безопасности существует. Допустим даже вовсе невероятное – Система и Главный о ней не знают. Почему ее до сих пор никто не включил?»
Ответа могло быть два: «никто не смог» и «не захотел». Что лучше, а вернее – хуже, Евстратов сказать затруднялся. Скорее всего, и то и другое «хуже». Хуже чем что? Хуже некуда.
Геннадий когда-то читал, что мысль – это вовсе не следствие короткого замыкания между синапсами, а частичка информационно-энергетического поля Земли, подхваченная, обработанная и отправленная обратно биологическим трансивером – человеком. То есть все люди – это своего рода элементопользователи Сверхсети, которой И-нет и «Невод» не годятся в подметки и в которой совместными усилиями миллиардов виртуальных разумов-сопроцессоров решаются любые задачи, в том числе и нерешаемые. Такие, например, как ясновидение, пророчества, а также наведение порчи, сглаза и прочая лабуда. То, что произошло после сеанса художественного пережевывания слова «хуже», едва не убедило Евстратова в состоятельности этой теории. Особенно в плане пророчеств и сглаза. Как выяснилось, «хуже есть куда».
В коридоре что-то громко хлопнуло и затопали тяжелые шаги. Судя по звукам, справа и слева по коридору к комнатке подбирались человек двадцать, а то и больше. Другого выхода из помещения не существовало, а нагрянувший противник был наверняка экипирован по последнему слову техники. То есть ситуация складывалась не в пользу троицы «архивистов». Оставалась слабая надежда на «невидимость» и особые таланты «Сокола», но все равно расклад удручал.
Полковник снова приготовил пистолет и сделал шаг к стене.
– Никаких резких движений! – предупредил Барков. – Они нас не увидят, если не схватят случайно. При физическом контакте их нанороботы могут взломать нашу программу маскировки, а заодно и уничтожить часть С-четвертых. Стать видимыми и уязвимыми сейчас не лучший вариант.
– Тут каморка-то квадратов десять. – Евстратов окинул помещение мрачным взглядом. – Набьются, как селедки, не увернемся.
– Я отвлеку, если что, а вы ползите.
– Это как? – удивился полковник. – Затопчут же.
– Как те тараканы. – Барков тоже достал пистолет. – По стенам и потолку.
– Что-то я не понял юмора. – Геннадий угрюмо взглянул на Тому.
– Саша не шутит. – Тамара выключила комп и легко перепрыгнув через стол… прилипла к стене ладонями, коленями и носками кроссовок.
– Черт! – Евстратов изумленно взглянул на Баркова.
Тот молча указал на потолок. Геннадий скептически скривился, но в эту секунду дверь рухнула, сорванная с петель, и оба мима-любителя были вынуждены перейти от жестов к действию. Барков отпрыгнул назад и уперся спиной в дальнюю стену, вернее, в стеллаж с раритетным хламом, а Евстратов…
«И про муху я еще там, на лестнице, подумал не потому, что услышал жужжание. Оно, кстати, больше на пчелиное походило. А про муху тоже предчувствие было».
Полковник Евстратов, ветеран невидимых фронтов и просто взрослый, солидный человек, подпрыгнул и распластался по потолку, прилипнув к нему животом и распростертыми конечностями, как распоследнее летающее насекомое. Что делать дальше, он себе не представлял. Он по полу-то не ползал с училища, а уж по потолку…
Выручила Тома. Она довольно ловко перебралась со стены на потолок и, энергично работая локтями и коленями, приблизилась к полковнику. Ее эта акробатика, казалось, не смущала, словно она занималась ею ежедневно лет десять подряд.
«Может, и занималась. Не этим, так чем-то подобным. На вид она дамочка прохладная, но с фантазией вроде бы все в порядке, значит, и в постели нескучная. Черт, опять эти мыслишки! И где! Прилип пузом к потолку, а все туда же!»
– Не бойтесь, вставайте на четвереньки, – шепнула Тома ему на ухо.
– Я и не боюсь. – Полковник пересилил себя и сгруппировался.
Оказалось, в этом действительно нет ничего страшного.
– Отлично, – одобрила Тома.
– Муха на карачках, картина маслом, – прошептал Геннадий. – Отличнее некуда.
– Ползите за мной. Учтите, на пути будет плафон.
К моменту, когда они переползли с потолка на стену над дверью, в помещение набилось человек десять, и в комнатке стало не развернуться, тут Евстратов угадал. Агенты СБН старательно заглянули во все уголки и под стеллажи, но были вынуждены признать вслух, что в комнатке «чисто». Правда, убираться из помещения никто из них не спешил.
– Быстрее, – шепнул из коридора Барков.
Как он успел выбраться, Геннадий не понял. Вроде бы в муху не перевоплощался. Саша стоял на полу и
