(Негостеприимное море), поскольку, мол, дикие скифы убивали всех чужеземцев и пожирали их мясо. А потом, по мере колонизации и утверждения здесь греческих городов, название изменилось на Эвксинскнй Понт (Гостеприимное море).
Правда, объективные исторические данные эту легенду полностью опровергают. Ни археология, ни свидетельства современников, действительно сталкивавшихся со скифами, в том числе ближневосточных, сохранивших о них самые нелестные воспоминания, сказок о каннибализме, естественно, не подтверждают. А что касается отношения к чужеземцам в какие-то мифологические времена, то все легендарные дальние путешествия греков, вроде плаваний аргонавтов в Колхиду, Геракла — в страну амазонок и Фракию, Ореста — в Тавриду, Одиссея — в страну киконов и т. д., выглядят и по целям, и по сути обычными пиратскими рейдами.
Так что на «гостеприимство» эллинам рассчитывать, собственно, и не приходилось. Хотя известно, что судоходство на Черном море существовало задолго до них у колхов, синдов. То есть они по 'Аксинскому Понту' путешествовать могли свободно, и их при этом никто не убивал и не кушал.
Но даже учитывая эту возможную разницу в характере взаимоотношений, легендарное объяснение оказывается все равно несостоятельным. Потому что название 'Аксинский Понт' греки позаимствовали у самих скифов, именовавших свое море «Ахшайна» ('Черное'), То есть этот термин родился уже в период контактов между ними, а уж потом «Аксинский» преобразовался в «Эвксин-ский», поскольку название не соответствовало сути. А начало тесных контактов относится к середине VII в. до н. э. В 657 г. возникает первая греческая колония на Черном море — Истрия у Дуная, где-то в 645–640 гг. — Борисфенида в устье Днепра, а дальше колонии начинают расти по всем берегам как грибы: Ольвия, Тира, Офиусса, Никоний, Одесс, Пантикапей, Феодосия, Китей, Нимфей, Керкенитида, Херсонес. Фасис, Мирмекей, Фиска, Фанагория, Та-наис, Диоскуриада и др. Причем почти все они (кроме Херсонеса, основанного выходцами с о. Делос) были созданы переселенцами и купцами из малоазиатского Милета или почковались потом от более ранних милетских колоний,
Поэтому существует версия, что хорошие контакты между Ми-летом и скифскими царями установились в период пребывания этих царей в Закавказье и Передней Азии. Как раз в 650-640-х годах Мадий и его сын Сандакшатр вели в Малой Азии воину против киммерийского царя Лагдамиса, Фригии и союзных с Лагдамисом треров, вторгшихся из Фракии. Вполне вероятно, что Милет в этой войне выступал на стороне скифов, поскольку киммерийцы разоряли малоазиатские греческие города. А может быть, богатый торговый Милет просто финансировал скифских царей, за что они расплачивались участками побережья и разрешением селиться на них.
Впрочем, даже в период существования торговых связей с Причерноморьем легенды о скифском варварстве продолжали существовать и множиться. Эллины, а вслед за ними и римляне (не говоря уж о народах Азии, натерпевшихся от их походов) традиционно представляли и изображали их степными дикарями, чуть ли не одетыми в шкуры, тупыми и невежественными. В этом позволительно усомниться, хотя обычаи и нравы скифов, конечно же, отличались от эллинских. Не стоит забывать и о том, что греки, подобно многим древним народам, исповедовали теорию «ойкумены», согласно которой мир делился на свое, родное жизненное пространство и внешний «хаос», где ничего путного существовать не может. Правда, и скифы руководствовались какими-то подобными теориями и углубляться в свою страну чужеземцам не позволяли. Поэтому с греческими колониями соприкасались, главным образом, кочевники, населявшие причерноморские степи.
Ясное дело, с эллинской (а уж тем более с нашей с вами) точки зрения, многие обычаи скифов действительно выглядели дикими и шокирующими. Например, согласно описаниям Геродота (хотя мы не знаем, ко всем скифам это относилось или только к кочевникам), воин пил кровь первого убитого им врага, с побежденных неприятелей снимались скальпы, используемые потом в качестве утиральников, а из черепов самых знатных и «уважаемых» врагов изготовлялись чаши. При похоронах скифского царя вместе с ним отправляли на тот свет жену и еще чуть ли не полсотни приближенных… Но подобные обряды были не таким уж давним прошлым самих эллинов — выше приводился пример похорон Пат-рокла, описанных в «Илиаде». А в легенде о походе 'семерых против Фив' Тидей пьет не то что кровь, а даже мозг своего врага. Но вообще-то при таких сопоставлениях стоит иметь в виду, что и для скифов в свою очередь многие обычаи греков казались дикими и «варварскими». Известно, например, что у них вызывали сильное отвращение разнузданность и извращенность эллинских оргий на их религиозных праздниках. Ну а с нашей, сегодняшней позиции судить о цивилизациях древности на основании их обычаев, пожалуй, вообще некорректно. Нравы-то меняются. Вспомните, что еще полвека назад самый скромный из современных купальников выглядел бы на пляже верхом бесстыдства. Что уж говорить о нравах давностью в несколько тысячелетий?
Если на то пошло, то в обычаях многих весьма развитых для своего времени народов и государств, которые мы отнюдь не склонны причислять к «варварским», тоже найдется немало шокирующего. Скажем, у эллинов вполне нормальным явлением и даже признаком хорошего вкуса считался гомосексуализм. (По свидетельству Диона Хризостома, скифам он не был известен и начал проникать к ним лишь впоследствии, от греков.) В Египте, Персии, Миттани были широко распространены инцест и кровосмесительные браки. В Лагаше существовала полиандрия, а у гуннов — даже в тот период, когда они входили в число китайской знати-девушки еще в юности организовывали замкнутые сообщества, и когда выходили замуж, внутри этих сообществ делились мужьями с подругами. В Индии, как свидетельствует знаменитая скульптура ее храмов, в число религиозных обрядов входило и широчайшее многообразие группового секса, вплоть до зоофилии.
Скифские обычаи скальпирования врагов и изготовления чаш из их черепов практиковались также в странах кельтов. В высокоразвитых цивилизациях Финикии, Сирии, Карфагена, Иудеи и Израиля было широко распространено принесение в жертву собственных детей, сжигавшихся в специально оборудованных тофетах, которые одновременно играли роль культурных центров, так сказать мест 'народных гуляний' и празднеств. (И, в принципе, даже нетрудно понять, почему подобный обычай мог появиться именно здесь, — плотность населения этих стран уже в глубокой древности была очень высокой при весьма ограниченной территории и площади плодородных земель, а противозачаточных средств люди еще не знали.) В цивилизованном Китае времен династии Цинь самым мягким наказанием считалось обезглавливание — за более серьезные проступки виды казни ужесточались по нарастающей и включали в себя уже не только провинившегося, но и все большее число его близких, вплоть до всех родственников в трех поколениях. В высокоразвитых культурах индейцев Мексики вовсю практиковался ритуальный каннибализм, в то время как их «дикие» собратья в североамериканских прериях и лесах довольствовались, подобно кельтам и скифам, скальпами врага…
Ну и наконец, если взять в качестве примера Рим, который почему-то никто не относит к «варварам», то человеческие жертвоприношения там практиковались во времена, гораздо более поздние, чем скифские. Так, Тит Ливии рассказывает о жертвоприношении двух пар греческих рабов и рабынь, чтобы вымолить победу над Ганнибалом. Октавиан Август устроил массовую гекатомбу, зарезав на алтаре 300 человек уже в I в. до н. э., в период гражданских войн. А во II в. сенат развернул кампанию против участников одной из вакхических сект, практиковавшей извращенные сексуальные оргии с ритуальными убийствами и каннибализмом, причем деятельность ее достигала такого размаха, что к ответственности привлекли 7 тыс. человек, и половина из них были казнены или принуждены к самоубийству.
К тому же, как известно, излюбленным зрелищем в Риме были гладиаторские бои, пришедшие, кстати, от развитых этрусков, у которых они представляли форму все тех же погребальных жертвоприношений. Но римляне-то были куда более «цивилизованными», чем этруски, и далеко переплюнули их в данном отношении. Число участников смертельных боев, устраивающихся уже безо всякого ритуального смысла, чисто для развлечения толпы, достигало порой тысяч, а то и десятков тысяч человек — и чем больше, тем уважительнее подчеркивают это римские хроники. Так, при императоре Траяне по поводу победы над Дакией лили кровь на арене 20 тысяч гладиаторов, а вдобавок народу продемонстрировали травлю 11 тысяч зверей. В других случаях, кроме обычных, «сухопутных», разыгрывались и «морские» сражения на специально оборудованных прудах. В гладиаторских боях участвовали не только мужчины, но и женщины, выпуская друг дружке внутренности на потеху почтеннейшей публике. А многие императоры, учитывая вкусы и запросы сограждан, начали дополнять эти бои театрализованными публичными казнями, поставленными по сценариям известных мифов: как бык покрывает приговоренную «Пасифаю», разбивается «Икар»,
