рефлексотерапии и многие болезни лечили методом игнипунктуры (точечного прижигания). Он упоминает производимые у них хирургические операции. А у Феофраста и других авторов неоднократно говорится о 'скифских травах', помогающих от астмы и других недугов.
У скифов была сложная и развитая религия. Конечно, сведений о ней сохранилось мало — уж что- что, а свои священные тайны они тем более не склонны были раскрывать чужеземцам. Даже у Геродота приведены лишь несколько описаний экзотических обрядов, вероятно, полученных из третьих рук, и имена скифских богов, которым он пытается отыскать аналоги в греческой мифологии. Он называет Гестию, богиню очага, со скифским именем Табити, супружескую пару из Зевса и Ген, богини Земли (Папай и Апи), Аполлона — Гайтосира, Афродиту Уранию Аргимпасу, Посейдона — Тагимасада, Геракла и Ареса, почитаемого в образе меча-акинака. Причем мы даже не знаем, «настоящие» ли имена названы — имен у богов бывало много, и известно, что многие народы предпочитали своих богов «всуе» не поминать, заменяя их «истинные» имена в обиходе общеупотребительными эпитетами (вроде Киприда — Афродита, Громовержец — Зевс и т. д.). Сообщается также об институте прорицателей, гадающих раскладыванием пучков прутьев, и женоподобных «энареев», также занимавшихся предсказаниями, переплетая и расплетая липовое лыко. Из других указаний Геродота и упоминаний у других авторов мы знаем и о нескольких местных культах — Диониса в городе Гелоне, Афродиты-Апатуры (богини обманчивой любви) на Тамани, Деметры (богини плодородия) на Днепре, Реи или Левкотеи (т. е. Великой Матери) в Колхиде.
Но подобное изучение верований на основе механического сопоставления имен вряд ли правомочно. Судя по всему, религия скифов принципиально отличалась от греческого язычества — персонального обожествления сил природы. На основе ряда данных можно прийти к выводу, что это был вариант митраизма, характерного для многих народов Средней Азии. Эта религия имеет ряд общих положений с зороастризмом, поскольку основной ее концепцией является мировая борьба сил добра и зла — данная концепция вошла и в верования славян в виде борьбы Белобога и Чернобога. (Впоследствии в Римской империи митраизм, как более развитая религия, почти полностью подавил язычество и в первых веках нашей эры был главным соперником христианства, а в ряде отношений даже предварил его установки).
Упомянутая Геродотом 'семейная пара' — Зевс-Папай и Гея-Апи — это известный во всех митраистских религиях степи дуализм Неба, представляющего мужское начало, и Земли, представляющей женское начало. Характерен был для митраизма и культ воина, воинской силы — 'культ меча' (Митра — воин Ахурамазды, верховного Бога-творца). Но можно привести и гораздо более исчерпывающие доказательства тождества. Митраизм, как и возникший на его базе зороастризм, был по сути не политеистической религией, в нем присутствовало и монотеистическое начало, — различные боги считались лишь проявлениями и инкарнациями Единого Бога. И действительно, в высказываниях Анахарсиса, приводимых Плутархом, речь идет о Едином Боге и о том, что 'душа присутствует во всех частях мироздания'. 'И огонь есть орудие Бога, и вода, и ветер, и облака, и дожди, которыми Он одних спасает и питает, а других уничтожает и губит'. 'Тело есть орудие души, а душа — орудие Бога, и как тело многие движения производит своею силою, но больше всего и лучше всего — силою души, так и душа некоторые движения совершает сама по себе, некоторые же вверяет Богу, чтобы Он обращал и направлял ее по своей воле. И из всех орудий душа самое послушное'. Главным проявлением Бога у митраистов считалось Солнце 'глаз Митры'. Анахарсис тоже прославляет Солнце, говорит, что 'это бог единственный свободный или самый свободный'.
Мы не знаем, включали ли скифские верования учение о реинкарнации душ в последующих рождениях, но известно, что в религии даков, скифо-сарматского народа Фракии, это учение присутствовало. А из того факта, что упоминавшийся уже жрец Абарис сразу же сошелся с Пифагором, который в греческом мире считался основоположником теории о метемпсихозе, и что Абарис считался выдающимся пифагорейцем, мы можем судить, что учение о реинкарнации было известно и ему. Так согласуется ли глубина скифской религиозной философии с понятиями дикости и «варварства»? Между прочим, у самих греков до такого уровня мысли добирались лишь единицы, только величайшие ученые. Может, именно поэтому столь многие скифы, для которых подобные понятия были обычными, попав в Элладу и получив возможность высказаться, становились там 'мудрецами'?
Можно обратить внимание и на то, что в описании Геродотом Скифии приводятся сведения обо многих отдаленных странах и народах, проживавших от Балтики до Средней Азии. А ведь эти сведения Геродот собирал у самих скифов. И видно, что географию они знали гораздо лучше эллинов. О странах, известных грекам — Египте, Ближнем Востоке, Месопотамии, — они тоже были в курсе, по крайней мере из своих походов туда. Но земли, лежащие севернее, были эллинам совершенно неизвестны. Даже намного позже Геродота, во время походов Александра Македонского, в вопросах географии они откровенно «плавали», считая, например, одной и той же рекой Дон и Сырдарью, Памир отождествляя с Кавказом, и были уверены, что в Каспийское море можно попасть, если плыть вокруг Индии, поскольку считали это море заливом омывающего Азию океана.
У многих авторов говорится о высоких моральных принципах скифов, о развитом понятии чести. Лукнан Самосатский писал, что 'скифы являются более верными друзьями, чем эллнны', что они 'ничего не признают выше дружбы, каждый скиф сочтет наиболее достойным разделить с другом его труды и опасности', у них 'считается самой тяжкой обидой, если тебя назовут изменником дружбы'. (Кстати, подобные понятия верности товариществу, взаимовыручки, нетерпимости ко лжи и предательству были тоже характерны для митраизма — именно из-за этого данная религия и завоевала популярность среди римских легионеров.)
И наконец, скифы были прекрасными воинами. Некоторые древние авторы даже склонялись к признанию их лучшими воинами тогдашнего мира. Из Передней Азии, как уже говорилось, их удалось изгнать только ударом исподтишка Они покорили, сделав данниками либо союзниками, царства синдов и меотов на Кубани и Сев. Кавказе, а в VI в. до н. э. опять наведывались в Закавказье и разгромили там царство Урарту, которое от этого набега так и не оправилось и вскоре прекратило свое существование. Характерные закавказские бронзовые сосуды, захваченные в качестве трофеев, археологи находят по всей территории Скифии вплоть до правобережья Днепра и района Киева, из чего, кстати, видно, что здешние жители тоже участвовали в скифских походах в качестве полноправных союзников. (Между прочим, далеко не для всех народов Закавказья крушение Урарту стало бедствием — как раз гибель этой деспотической державы открыла путь к независимому развитию государственности грузин и армян, прежде порабощенных ею.) Скифские войска совершали походы до Урала, Балтики, Верхней Волги и Босфора. Их богатые погребения, относящиеся к VI в. до н. э. обнаружены на Одере и в Венгрии. А с армиями других государств, рискнувших вторгаться в Скифию, происходило то же, что с армиями, вторгавшимися потом в Россию, — они входили в ее пределы, но не выходили обратно. Гибли, блуждая по поджигаемой степи среди отравленных колодцев, засыпаемые стрелами летучих партизанских отрядов. Геродот писал: 'Они устраивают так, что никакой враг, вторгшийся в их страну, не может уже спастись оттуда бегством, не может и настигнуть их, если только они сами не пожелают быть открытыми'.
В VI в. до н. э. через Среднюю Азию двинулся на север персидский царь Кир и погиб от рук родственных скифам массагетов. Его преемник Дарий Первый массагетов все же сумел одолеть, но затем, где-то в 513–512 гг. до н. э., решил завоевать и причерноморскую Великую Скифию. Объявив войну скифскому царю Идантирсу (наряду с которым упоминаются два других правителя, Скопасис и Таксакис), он перешел Дунай с 700-тысячным войском. Ему повезло больше, чем Киру, — он выбрался живым, но с жалкими остатками своего войска. Скифы эвакуировали на север, в поднепровские леса, свои стада и женщин с детьми, а сами двигались на один день пути впереди войска Дария, не принимая боя, но сжигая траву и засыпая колодцы. Причем, когда персы начинали голодать, лишенные припасов, и у военачальников закрадывались сомнения, не пора ли поворачивать обратно, их специально «подкармливали», оставляя на пути немного скота. И, давая таким образом возможность немного подкрепиться и приободриться, заманивали все глубже и глубже в безвыходное положение.
Правда, маршрут войска Дария в описании Геродота выглядит весьма сомнительным — за два с лишним месяца оно якобы прошло земли почти всех народов Скифии, через Причерноморье добралось до Дона, форсировало его, потом вдоль реки двинулось в глубь страны, сожгло город Гелон, оставленный жителями. вышло куда-то в Поднепровье и оттуда вернулось в степи… Не говоря уж о том, что для огромной армии, обремененной обозами, сроки такого похода явно нереальные, Дарий оставил на Дунае свой понтонный парк — дважды пересекать Днепр, а также Дон и другие реки было бы для него слишком
