выкидывать всякие коленца.
Однако сеанса не случилось — едва наши взгляды встретились, я убедился, что взор его глубок и выразителен как ружейное дуло.
— Need a doctor? — без церемоний спросил он, завершив наведение.
— Sure. Bring me one, — я решил, что изучение моих мыслей всё же заставит его выстрелить.
Харерама, как я мысленно окрестил его, отдал короткую команду на каком-то звучном, гортанном языке, и из-за двери выскочили резвые молодцы в такой же черной форме.
Они сгребли меня под руки, выволокли в коридор и уронили на раскладные армейские носилки.
Следом из каюты был извлечен подсчитывающий дивиденды куратор, и нас отнесли в какое-то помещение, оказавшееся, правда, не госпиталем, а спортивным залом.
Здесь как раз проходил тренировочный бой, поэтому появление двух новых тел почти не привлекло внимания.
Носильщики вытряхнули нас на сетку гимнастического батута и, скрестив руки, предались увлекательному зрелищу проходившей за канатами схватки.
Я не разбираюсь в восточных единоборствах, драться не умею и смотреть не люблю, даже если хорошие парни лупят плохих. Просто понимаю, что в жизни чаще случается наоборот, а в кино — звуки раздражают. Не люблю я эти “стук-шлеп, стук-шлеп”…
Но тут поединок меня захватил: несмотря на прекрасную акустику удары почти не звучали.
Впрочем, как я вскоре убедился, их практически не было.
Отбивавшийся от группы учеников тренер исповедовал удивительный стиль: он уклонялся, причем делал это с такой стремительной грацией, что ему даже не приходилось сходить с места, в то время как атакующие разлетались словно брызги из-под буксующего колеса.
Нападавшие, спортивного сложения женщины и мужчины, были настроены весьма решительно и обрушивались на него со всех сторон. То и дело кто-нибудь выстреливал рукой или ногой, нацеливаясь в защитный кожаный шлем тренера, но каждый раз там удивительным образом оказывалась пустота. Не встретившая препятствия энергия удара увлекала тело бойца дальше, и оставалось только подправить траекторию, чтобы падение было более разрушительным.
А падали они как подбитые зенитным снарядом утки.
Я увлекся динамикой схватки и даже обнаружил в ней определенный драматизм: одинокий воин противостоял враждебно настроенной, агрессивной толпе.
В скором времени и толпа перестала быть для меня безликой, распавшись на островки симпатий и антипатий.
К последним относились прекрасная внешне, но отличающаяся подлыми повадками черноволосая девица с чертами инфанты и блондинистый скандинав — викинг облизанный цивилизацией. Эта коварная парочка действовала согласованно и расчетливо, выжидая, когда противник окажется в невыгодном положении и на него можно будет наброситься одновременно.
Выбрав момент, викинг взлетел и, метясь в голову, раскрутился как брошенная пружина. В тот же миг оливковая инфанта метнулась тренеру под ноги. А сбоку на него кинулся свиноподобный турок, размахивая кулаками с частотой вентилятора.
Казалось, спасти сэнсея может только немедленный взрыв противопехотной мины, но через мгновенье все трое благополучно отбили задницы о ковер. Причем каждый пострадал пропорционально замаху: предусмотрительная инфанта вкусно шлепнула попкой, а приземление блондина сопровождалось впечатляющим грохотом костей всего могучего организма.
Но пика ощущений хитрюги достигли когда по их разбросанным членам протопал разгоняющийся дебелый борец.
Наклонив круглую башку и тряся телесами, он надвигался с неотвратимостью цунами, а воткнулся в канаты огорченно — как мяч, по ошибке забитый в свои ворота.
Больше всего мне нравилось, что воин повадкам животных не подражал, благим матом не орал, а просто нес всех подряд, что называется, и в хвост, и в гриву. По-видимому, секрет его техники заключался в невероятной быстроте и точности движений.
Наконец прозвучал гонг, потерпевшие благополучно расползлись, а на ринге возник Харерама.
Наклонившись к закрытому шлемом лицу сэнсея, он стал что-то ему нашептывать, указывая в сторону батута; затем оба проскользнули под канатами и направились ко мне.
По ходу я попытался прочесть их мысли и предположил, что Харерама наябедничал, а воин намеревается задать нам со Сперанским трепку.
Лучшей ответной тактикой было прикинуться убитым заранее: я закрыл глаза и почти перестал дышать.
Около минуты прошло в напряженном, но относительно комфортном ожидании, пока на лицо не легли прохладные пальцы и насильно не разомкнули мне веки.
Тут я и вправду чуть не скончался от неожиданности — над моей головой склонилась Хунхуза.
Подмышкой у нее был зажат кожаный шлем.
— Так кого ты хотел в ванную затащить? — спросил я у внутреннего голоса. Тот притворился отсутствующим.
— Quickstep! — заглянув мне за глазное яблоко, заключила сэнсей.
Буквально это можно было понять как 'быстрый шаг', однако я знал, что на сленге так говорят про понос.
Услышав диагноз, Харерама ядовито улыбнулся, а я разозлился и потребовал одежду:
— I need any dress.
Пожав плечами, та перешла к Сперанскому.
Тут у меня немного съехала крыша — я решил наброситься на Харераму и силой отбить брюки. К счастью, тот успел прочесть это намерение и, со словами: “Wait, wait a minute!”, отпрыгнул.
Поднявшись, я присмотрелся к штанам ближайшего охранника.
— Великоваты, — шепнул внутренний голос. — И мужик тоже.
Тут Харерама достал из встроенного шкафчика кимоно и бросил на сетку.
Я повернулся к народу не лицом и переоделся. В спешке едва куртку с широкими каратистскими штанами не перепутал. Подпоясался.
— Пояс-то черный у тебя, дятел! — поздравил голос.
Как обладатель высшего дана, тут же решил поучаствовать в следующей тренировке, и, сговорившись с викингом и инфантой, наподдать китайской бандитке.
Только собрался подойти к ней поближе — Харерама подхватил меня под руку и увлек к выходу.
Тащит куда-то, как ястреб цыпленка, и просвечивает на предмет крамолы. При этом беззвучно шевелит пухлыми губами.
— Анекдот, что ли, расскажи, — думаю про себя.
— Щаз! — отбрыкивается голос. — За пивом не прикажете сбегать?
Не люблю этого хамского “щаз”, просто на дух не переношу:
— Тогда про ванную. Как ты себе это представлял, гинеколог? Типа я выскакиваю, и решительно…
— Они это любят! — подтвердил голос.
— … заламываю ей руки. Она, конечно, зовет на помощь…
— Притворно, дятел. А сама слабеет и одновременно тяжелеет.
— И, от слабости, по мордасам не бьет? Или — от тяжести?
— От желания, понял. Два года в рейсе!
— Три. Видел сколько здесь производителей — на все вкусы.
— А смотрела на тебя, межпроч.
Терпеть не могу это вот “межпроч”. Гусар, блин. Отключил его за ненормативную лексику и глянул на читателя мыслей — как он?
Вид примерно как у главбуха в день зарплаты, только сумеречности чуть побольше, а ненависти к человечеству поменьше. Ненамного. Ладно, думаю, сейчас вместо журнала “Оплошавшая Работница” полистаем “Антологию Клинических Случаев”. И начинаю излучать анекдоты про Штирлица.
