посетителем, я обернулся и заметил за соседним столиком плечистого молодого человека, как-то слишком аккуратно одетого в синий со стальным отливом костюм и галстук. На столе перед ним стоял стаканчик анисовой и лежала пачка «Голуаз». Кто он и чем занимается, было ясно с первого взгляда.
— Извините, это у вас французские сигареты? — спросил я по-испански.
— Да, я француз.
— Вот как? Но прежде я вроде бы не видел вас в городе. Скажите, вы случайно не из охраны де Голля?
Он поднялся и представился:
— Комиссар Белио, ответственный за безопасность президента.
— Очень рад познакомиться.
— А вы кто? Тоже француз?
— Бросьте, комиссар, вы же прекрасно знаете, кто я. Не случайно же вы оказались здесь, на веранде.
— Но…
— Не надо, не продолжайте. Вы ведь специально выложили на стол пачку «Голуаз» — дать мне повод подойти заговорить с вами, верно?
— Да.
— Еще рюмочку?
— С удовольствием. Я пришел к вам, потому что отвечаю за безопасность президента. В посольстве готовят список людей, которых желательно убрать из Каракаса на время приезда де Голля. Список будет представлен министру внутренних дел, и он предпримет необходимые меры.
— Я в этом списке?
— Пока нет.
— Что вы еще обо мне знаете?
— Что у вас есть семья и вы ведете честный образ жизни.
— Еще что?
— Что у вас две сестры. Одна, мадам Икс, живет в Париже по такому-то адресу, другая, мадам Игрек, в Гренобле.
— Что еще?
— Что срок судебного преследования по вашему делу истекает в будущем году, в июне 1966-го.
— Кто вам сказал?
— Я узнал об этом перед отъездом из Парижа, они сказали, что передадут эти сведения в здешнее консульство.
— Почему же консул меня не уведомил?
— Они не знали вашего нового адреса.
— Что ж, спасибо за добрую весть. Так, значит, я могу пойти в консульство, и мне это там объявят официально?
— Думаю, да.
— Однако скажите мне, комиссар, только честно, почему вы все-таки оказались сегодня здесь, на террасе? Ведь не для того же, чтобы сообщить мне об окончании судебного преследования или о том, что у моих сестер не изменился адрес?
— Верно. Я пришел повидать вас. Повидать Папийона.
— Но вам же знаком только один Папийон, тот, из досье парижской криминальной полиции, битком набитого ложью, преувеличениями и грубой подтасовкой фактов. Досье, которое никогда не отражало верно личность прежнего Папийона, ни тем более того человека, каким стал он теперь.
— Я искренне верю вам и поздравляю.
— Ну что ж, теперь вы меня повидали и собираетесь включить в список персон, чье присутствие в городе во время визита де Голля нежелательно?
— Нет.
— Что ж, хотите, я теперь сам скажу, почему вы здесь, комиссар?
— Это будет любопытно.
— Потому что вы сказали себе: «Бывший каторжник — он и есть бывший каторжник, как бы он там ни притворялся. И пусть Папийон вроде бы стал добропорядочным гражданином, все равно он в душе авантюрист, искатель приключений. Возможно, сам он не будет участвовать в нападении на де Голля, а уж организовывать его за свои деньги тем более. Но за хорошую мзду вряд ли откажется помочь подготовить нападение, это совсем другое дело, это возможно».
— Продолжайте.
— Так вот — вы глубоко заблуждаетесь, комиссар. Во-первых, я не имею ничего общего с политическими преступниками, пусть даже мне предложат целое состояние. И во-вторых, существует ли вообще организация, способная осуществить покушение в Венесуэле?
