Магнолия приблизилась к вишенке, раздвигая траву руками, — будто проплыла среди задиристых, таких нагло молодых растительных созданий.
Вот и ствол вишни: прохладная, как отполированная, гладкость коры, тревожно-мягкие слезы клея. И Виктор за спиной. Глупыш! Опять подкрадывается, чтобы испугать. Как не надоедает — всякий раз одно и то же. Будто в саду можно подкрасться незаметно!
Магнолия не стала оборачиваться: ты так — и я так. Она как ни в чем не бывало гладила вишневые веточки, поджидая, когда он подойдет достаточно близко. И в ту самую минуту, как он собирался ее напугать, она сама резко обернулась и прямо в лицо ему громко крикнула: «Гав!»
По инерции, а может, больше от неожиданности Виктор все-таки сделал то, что собирался: тявкнул. Но это был, конечно, вовсе не тот роскошный лай, что был запланирован им первоначально. Это даже, скорее, походило на мяуканье — этакий жалкий «мяв» мокрого напуганного котенка. И выглядел Виктор тоже жалко и нелепо: вправду мокрый, с вымученной кривой ухмылкой… Светлые песочные волосы не расчесаны, липнут в беспорядке ко лбу, перечеркнутому глубокой морщинкой, на голых плечах лежат капли.
— Приветик! — сказала она весело.
Он встал по стойке «смирно» — руки по швам и склонил голову. Ох, ну прямо галантный офицерик из вчерашнего фильма! Осталось только шпорами звякнуть. Шпор на босоножках как назло не было. Пришлось обойтись без звона.
— Ты чего — в душе был? — спросила Магнолия.
— Не-а! — ответил Виктор и гордо ухмыльнулся. — В бассейне!
— Где? — не поняла Магнолия. — У нас что — построили бассейн? Снова шутишь, да?
— Не-а! — уже улыбаясь во всю ширь, ответил Виктор. — Не построили. Но бассейн хороший. Глубокий такой, с голубой водой.
— Угу, угу, — с самым серьезным видом покивала Магнолия, но не удержалась и все-таки расплылась в улыбке.
— Ну че, че лыбишься? («Боже мой, — подумала Магнолия, — где он только набирается таких слов? От Юрка небось»). Бассейн — во! Дорожки плавательные. Вышки, чтобы прыгать…
— Ой, все придумал, — с облегчением захихикала Магнолия и даже захлопала в ладоши.
— А вот и не придумал! — с наслаждением отрапортовал Виктор, прикладывая ладонь к несуществующему козырьку.
— Ну и где ж у нас бассейн? — несколько растерявшись, произнесла Магнолия, не зная что и думать.
А Виктор сиял! Он ведь и добивался этого недоумения. Вот она, его звездная минута!
Издав какой-то горловой звук, полный самовосхищения, он наконец соизволил сообщить:
— У нас бассейна нет. А у солдат — есть!
— Солдаты тебя в свой сад пропустили! — восхитилась Магнолия. Это было прекрасно: раз пропустили его, значит, пропустят и ее! Вот здорово!
— Фига с два они пропустят, — с легким презрением сообщил Виктор. — Я сам к ним прошел.
— Сам? — поразилась Магнолия. — Через пахоту? И не остановили?
— Ха! Через пахоту! Там и пришить могут — такие придурки. Нет, я спокойненько вышел через ворота, искупался и спокойненько себе вернулся.
— А?.. — Магнолия удивилась по-настоящему. — И тебя пропустили? Через ворота?
— Ага! — гордо объявил Виктор, победительски жмурясь.
— Да как же? А меня пропустят?
— А вот не знаю, — с важным видом пожал плечами Виктор. — Как будешь себя вести…
Но Магнолия уже не слушала. Она нетерпеливо отодвинула Виктора с дороги и вприпрыжку помчалась в направлении ворот — напрямик, через траву и кусты.
3
Она с ходу перескочила через жердочку невысокого заборчика на полоску растресканной асфальтовой дорожки, ведущей от ворот к дому. И здесь перешла на быстрый шаг. Две полуразрушенные кирпичные тумбы, обозначающие ворота, были уже совсем близко.
В принципе, подходить к тумбам не возбранялось. И даже залезать на них. Правда, Магнолия всего разок воспользовалась этой шикарной возможностью — да и то после настойчивых уговоров Виктора. А вот за воротами — там уже начиналась солдатская территория. Она была четко обозначена желто-черными полосами шлагбаума, а для верности еще и ярко-желтой полосой на асфальте, как раз под шлагбаумом. И конечно, здесь, как всегда, дежурили солдаты в касках и с автоматами: один в стеклянной будочке, другой прохаживался вдоль желтой полосы, перечеркивающей дорогу.
Проходить между кирпичными тумбами было страшновато — Магнолия даже замедлила шаг и как можно веселее улыбнулась постовому, уже увидевшему ее и прервавшему свое бесконечное гуляние позади шлагбаума.
Ей показалось, что он поджидает ее вполне дружелюбно, но он, наверно, просто опешил от неожиданности. Во всяком случае, не успела она даже до половины пройти расстояние от ворот до шлагбаума, как он пришел в себя, суетливым движением сорвал с плеча автомат и заорал, надсаживаясь:
— Не подходить! Назад!!
Магнолия остановилась как вкопанная. Из будки выскочил второй — тоже с автоматом наперевес. И таким настоем страха, нестерпимого ужаса повеяло от этих двоих, такой судорожной готовностью на все, что Магнолия не выдержала и заплакала от обиды.
4
Она шла, давясь слезами, размазывая их по лицу и спотыкаясь на выбоинах асфальта. В ее рыданиях была и оторопь перед страхом солдат, и горькая обида на Виктора с его дурацкими розыгрышами…
И когда Виктор догнал, взял за руку, виновато забормотал что-то, она вырвала руку, а слезы из глаз полились еще сильнее.
— Ну ладно, ну подожди ты, — потерянно повторял Виктор.
Она знала, что он совсем не мог выносить ее слез, и по голосу слышала, как он мучается.
— Ну на вот, возьми, вытрись…
Он начал совать ей в ладонь свой носовой платок. Она уже хотела оттолкнуть его руку, но вовремя вспомнила, что свой платок выложила вчера из кармашка — хотела постирать, но не постирала и обратно в карман, конечно, не положила. И нового из шкафчика не достала.
«Аккуратист!» — подумала она о Викторе с презрением. И еще: «Чистюля!»
И забрала платок. Начала промокать глаза, щеки, подбородок. Слезы заканчивались, всхлипывания были уже не такими сопливыми, и она прислушалась к бормотанию Виктора.
— …конечно, я ж не успел досказать… А ты вот всегда так — недослушаешь, а потом самой только хуже. Ты в другой раз — прежде чем бежать…
— На, забери свой платок. Шутник еще нашелся, — прервала она его. — Шутник-самоучка.
— Да я же не шутил — вот дуреха! — сказал он обрадованно, забирая платок. — Я тебе просто дорассказать не успел!
— Ага. Дорассказать он не успел. Ну, догнал бы, дорассказал. Что, сил догнать не хватило, да?
— Ну ладно. Ну извини. Прямо сразу расплакалась. Тоже еще… Тут вся наша жизнь перевернется — а ты рыдать сразу!
Виктор оглянулся на поворот дорожки, скрывший от них зеленым занавесом листьев ворота и
