высились груды старомодных сундуков для одежды, массивных упаковочных ящиков, коробок, все это довершали разбросанные там и сям самые разнообразные детали самых разнообразных туалетов.
– Марджи, Марджи.
Голос толстяка оказался скрипучим, как несмазанная дверь.
– Опупенно рад тебя видеть. А это что за фраер?
Улыбнувшись, Мардж сдвинула в сторону груду валявшихся вперемешку видеокассет и факсов.
– Ты похудел, Эдвин.
Она пристроилась на краю стола.
Очень аккуратно закрыв коробку, Бозвелл отставил ее в сторону. Затем, с той же аккуратностью, он вытер палочки и вложил их в неокожаный футляр.
– Ты знаешь, лапа; я ведь и вправду скинул чуть не целые одиннадцать унций – и это за одну прошлую неделю. Так кто, говоришь, этот парень?
– Друг. Обязательно надо иметь хоть пару долбаных друзей, а то – кранты. Точно говорю, если все время одному да одному – в психушку угодить недолго.
– Угадай, Эдвин, кого я только что видела на той стороне?
– Ни малейшего долбучего представления.
– Энни Кеттлмен.
– В жизни не слыхал такого имени, лапа.
Мардж слегка наклонилась вперед.
– Энни работала на тебя.
– Ошибаешься. В жизни не представлял артистку по имени Энни Келлерман.
– Энни Кеттлмен. А представлял – так это точно, – сказала Мардж. – Она уже больше года в твоем списке наемников. Я потому знаю, что почти столько же времени уговаривала ее оставить это занятие.
– Брось, Мардж.
В голосе Бозвелла звучала вполне искренняя обида.
– Ты несешь какую-то хрень, ну прямо долбаный бобби. Я – театральный агент, чистый и непорочный. Знаю, знаю, ходили всякие там грязные сплетни, словно я даю напрокат наемников, убийц и прочую гнусную публику.
Он потянулся за футляром с китайскими палочками.
– Было очень здорово покалякать с тобой, только извини, у меня есть и другие...
– Эдвин, ты же знаешь, я могу быть очень и очень противной.
Улыбаясь почти дружелюбно, Мардж ухватила толстяка за шкирку.
– А вот этот мой друг – так он еще в два раза хуже. Так как насчет того, чтобы рассказать нам, кто нанял у тебя пару дюжин или около того лучших твоих людей для налета на логово тэк-гопников?
– Я не знаю ровно ни хрена насчет...
– Лучше бы тебе, Эдвин, отнестись к моему вопросу посерьезнее.
Размахнувшись правой рукой, она влепила толстяку увесистую пощечину.
Бозвелл с ненавистью посмотрел на нее снизу вверх.
– Твое счастье, лапа, что ты – дама, – сказал он все тем же скрипучим голосом, – а то хреново тебе пришлось бы.
Мардж ударила его снова, на этот раз, пожалуй, даже еще сильнее.
– Я прекрасно знаю, что ты послал Энни туда, где ее убили. А теперь скажи, кто...
– Убирайся к долбаной матери из моего кабинета – вот что я тебе скажу.
Вскочив на ноги, Бозвелл резким движением левой руки сшиб Мардж со стола. Споткнувшись о груду коробок, она подвернула ногу и, вскрикнув от боли, свалилась на пол.
Джейк потянулся за парализатором.
Одна из расположенных за спиной взбешенного Бозвелла стенных панелей куда-то отъехала.
И в комнату ворвались двое рослых, угрожающего вида андроидов.
Разбудило Дэна ярко светившее в глаза солнце.
Он сидел в высоком плетеном кресле на целой горе разноцветных подушек. Сквозь расположенное прямо перед ним огромное окно виднелся желтый песок совершенно безлюдного пляжа. А дальше – ничего, кроме воды неправдоподобно яркого синего цвета.
Откуда-то сверху, из глубины столь же яркого вечернего неба, упала одинокая чайка. Неторопливо, словно нехотя, она начала кружить над самой поверхностью воды. И вдруг левое крыло птицы отделилось от тела.
Отчаянно взмахивая вторым крылом, она попыталась взлететь, но вместо этого упала, подняв целый
