поискать другую дорогу. Что же до сопровождения Шамса, тебе придется спросить его самого.
После этого учитель вежливо, но твердо кивнул мне и вернулся к чтению.
Ощутив свое ничтожество, я опечалился, но тем не менее вдруг почувствовал себя свободным.
Шамс
В предрассветный час я был уже на коне и в пути. Один-единственный раз я остановился, чтобы оглянуться назад. Дом дервишей напоминал птичье гнездо, прячущееся среди тутовых деревьев и кустов. Некоторое время перед моим мысленным взором стояло усталое лицо Баба Замана. Знаю, он беспокоился обо мне. Однако сам я никаких причин для беспокойства не находил. Ведь я отправился в путешествие внутрь Любви. Что может случиться плохого? Десятое правило гласит: «Между Востоком, Западом, Югом и Севером нет никакой разницы. Не важно, что за цель у тебя, главное — чтобы каждое путешествие было не внешним, а внутренним. Тогда познаешь весь мир».
Конечно же я понимал, что меня ждут трудности, но не придавал им особого значения. Я радовался, что наконец-то судьба ведет меня в Конью. Я был суфием и привык вместе с розами принимать шипы, а тяготы жизни вместе с ее радостями. Отсюда еще одно правило: «Роженица знает, что нет рождения без боли, мать без боли не может подарить жизнь своему дитяти. Точно так же необходимы трудности, когда рождается другое „я“.
Глине, чтобы закалиться, надо пройти через огонь. Любви, чтобы стать совершеннее, надо пройти через боль».
Накануне вечером, перед отъездом из дома дервишей, я открыл окна в своей комнате, чтобы из темноты ночи в нее вошли все запахи и звуки. При неверном свете свечи я срезал свои длинные волосы. Потом сбрил бороду и усы и избавился от бровей. Сделав это, я посмотрел на себя в зеркало и увидел, что мое лицо стало светлее и моложе.
— Предстоящее путешествие уже изменило тебя, — сказал учитель, когда я пришел к нему попрощаться. — А ведь оно еще даже не началось.
— Да, вы правы, — негромко произнес я. — Это еще одно правило из сорока моих правил: «Поиск Любви меняет нас. Нет такого человека, который не возмужал бы на этом пути. Едва начинаешь поиск Любви — и сразу меняешься внутри и снаружи».
Почти незаметно усмехнувшись, Баба Заман взял бархатную шкатулку и вручил ее мне.
В ней я обнаружил зеркало в серебряной оправе, шелковый носовой платок и стеклянный флакон с притиранием.
— Эти вещи помогут тебе в путешествии. Используй их по мере надобности. Если потеряешь уверенность, посмотри в зеркало, и оно вернет тебе ее. Если пострадает твоя внешность, тебе пригодится носовой платок: он напомнит тебе, что сердце у тебя чистое. Что до притирания, оно излечит твои раны, как внутренние, так и внешние.
Я нежно погладил все три предмета, закрыл шкатулку и поблагодарил Баба Замана. Больше нечего было говорить.
Когда с первыми лучами солнца запели птицы и крошечные капли росы повисли на ветках, я оседлал коня и отправился в Конью, не зная, чего ждать, но веря в судьбу, которую уготовил для меня Всевышний.
Послушник
Боясь попасться на глаза Шамсу Тебризи, я ехал далеко позади него на украденной в приюте дервишей лошади. Однако вскоре я понял, что потеряю его, если не покажусь ему на глаза. Шамс остановил лошадь на багдадском базаре, чтобы передохнуть и кое-что купить в дорогу. Тогда я решил, что наступило подходящее время, и предстал перед ним.
— Рыжий неуч, что тебе понадобилось здесь, да еще лежа на земле?! — воскликнул Шамс, не слезая с лошади; выглядел он то ли испуганным, то ли изумленным.
Я встал на колени, сжал руки и вытянул шею, как делают попрошайки, после чего проговорил с мольбой:
— Я хочу поехать с тобой. Пожалуйста, позволь мне быть при тебе.
— Имеешь ли ты хоть малейшее представление о том, куда я направляюсь?
Я помолчал некоторое время. Этот вопрос прежде не приходил мне в голову.
— Нет. Но какая разница? Я хочу стать твоим учеником. Ты мой образец.
— Я всегда путешествую в одиночестве, и мне не нужны ученики. Только этого не хватало! И конечно же из меня никудышный образец для подражания, в особенности для тебя, — сказал Шамс. — Так что поезжай своей дорогой. Но если в будущем ты захочешь поискать себе учителя, запомни золотое правило: «На этой земле больше мошенников-гуру и фальшивых учителей, чем звезд на небе. И не путай властных с истинными учителями. Настоящий духовный наставник не будет направлять твое внимание на себя и ждать абсолютного повиновения или восхищения. Вместо этого он поможет тебе оценить и полюбоваться твоим внутренним „я“. Истинные учителя прозрачны, как стекло. Через них проходит Свет Господень».
— Пожалуйста, испытай меня, — взмолился я. — У всех знаменитых путешественников были люди, которые помогали им в дороге, например ученики или подмастерья.
Шамс задумчиво потер подбородок, словно признавая мою правоту.
— Хватит ли тебе сил вынести мое общество? — спросил он.
Я вскочил на ноги и закивал:
— Конечно, хватит. Моя сила идет изнутри.
— Что ж, ладно. Вот тебе первое задание. Я хочу, чтобы ты нашел ближайшую таверну и купил там кувшин вина. Выпьешь его тут на базаре.
Я научился тереть полы, чистить горшки и сковороды, пока они не начинали блестеть, как венецианское стекло, которое я видел в руках ремесленника, бежавшего из Константинополя, когда город захватили крестоносцы. Я легко мог нарубить сотню луковиц, почистить и измельчить чеснок — и все это во имя духовного совершенствования. Но пить вино посреди толпы на базаре было выше моих сил. В ужасе я смотрел на Шамса.
— Не могу. Если отец узнает, он переломает мне ноги. Это он послал меня к дервишам, чтобы я научился быть настоящим мусульманином. Что подумают обо мне родичи и друзья?
Чувствуя на себе огненный взгляд Шамса, я задрожал всем телом, как в тот день, когда подслушивал под дверью.
— Вот видишь, ты не можешь быть моим учеником, — убежденно произнес Шамс. — Слишком ты робок. И слишком заботишься о том, что подумают о тебе другие. Понимаешь ли, из-за того что ты так опасаешься мнения окружающих, тебя всегда будут за что-нибудь ругать, как бы ты ни старался.
Поняв, что шанс упущен, я стал торопливо защищаться:
— Откуда мне было знать, что ты испытываешь меня? Ислам строго-настрого запрещает вино. А оказывается, ты просто проверял меня.
— А как же быть с Богом? — произнес Шамс. — Ты говоришь, что хочешь пройти свой путь, однако не хочешь ничем пожертвовать. Деньги, слава, власть, телесные удовольствия — ты должен в первую очередь избавиться от того, что больше всего любишь. — Поглаживая коня, Шамс сказал, заканчивая разговор: — Я думаю, тебе надо остаться в Багдаде со своей семьей. Найди честного торговца и стань его учеником. Уверен, когда-нибудь из тебя выйдет хороший торговец. Только не жадничай! А теперь, с твоего разрешения, я поеду дальше.
